Антифашизм: новые вызовы

Каким должен быть современный антифашизм? Дискуссии об этом, приуроченные к годовщине убийства неонацистами адвоката Станислава Маркелова и журналистки «Новой газеты» Анастасии Бабуровой, провело РСД в Москве и Санкт-Петербурге.

Москва

РСД-Москва и команда Лобанова провели дискуссию про антифашизм. Три основных вопроса — что для нас значит жизнь и смерть Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой сегодня, стоит ли бороться с властью за наследие Великой Отечественной войны и может ли антифашизм объединить оппозицию.

Трансляция RusNews

Основную линию разногласия задала Юлия Галямина. По ее мнению, есть проблема с «антифашизмом» как идентификацией — он предполагает маркирование противника, часто спекулятивное, разжигающее войну там, где она не нужна.

По ее мнению, противостояние между нацистами и антифашистами в нулевые во многом разжигалось властями. Сейчас стоит концентрироваться на том, что объединяет в конкретных локальных делах, например, на местном самоуправлении.

Павел Тарасов отвечал по поводу наличия/отсутствия мигрантофобии в КПРФ. Объяснил, что его (и его коллег по партии) помощь профсоюзу «Курьер» и конкретным работникам ЖКХ явно не предполагает ксенофобских взглядов, при этом проблема штрейкбрехерства сама по себе никуда не денется, и ее можно решать только борьбой за трудовые права. Перед началом Павел здорово помог организаторам в общении с полицейскими, пришедшими контролировать мероприятие.

Кирилл Украинцев говорил об антифашизме с точки зрения левого и профсоюзного движения, как председатель профсоюза «Курьер», где состоят, разумеется, люди разных гражданств и происхождений. Профсоюз, тем более такой — ежедневная практика антифашизма.

Ольга Мирясова говорила о том, какую роль сыграли антифашисты в нулевые — в том, чтобы привлечь внимание к убийствам и избиениям мигрантов. О том, что на бытовом уровне, на структурном уровне ксенофобия никуда не девается, и нужно помнить не только идейных героев-антифашистов, но и зачастую безымянных людей, убитых только из-за своей внешности. Это одна из задач акций 19 января.

Правозащитник Алексей Макаров говорил об антифашизме в правозащитной оптике — как о борьбе за права стигматизированных людей и групп, против контроля государства над обществом и государственных репрессий.

Позиция Кирилла Медведева из РСД — антифашисты в нулевые годы занимались важным для всего общества делом, борясь с ультраправым террором, основываясь на своих ценностях — самоорганизация, защита уязвимых. Антифа не боролись за власть, не могли стать политическим проектом, от этого предостерегал и Стас Маркелов. Но из-за внепартийной, надыдеологической этики «борьбы со злом» в антифашизме был и остается объединяющий смысл, который полностью выразили своей жизнью и смертью Маркелов и Бабурова.

Стоит ли оспаривать у власти наследие ВОВ? — это происходит само собой. Как только люди объединяются для борьбы за свой общий кусок земли или пространства, они вспоминают лозунги, песни, настроения ВОВ. Потому что партизанщина, сопротивление, самоорганизованная защита своей земли — это и есть антифашизм. И потому что 1945 это единственное, что нас сейчас объединяет, на чем хоть как-то держится нация.

Есть разные мнения насчет Октябрьской революции, насчет СССР, насчет 1991 и 1993 года. Но победа над нацизмом объединяет всех, кто еще находится в рамках этической и исторической вменяемости.

Есть и актуальный практический смысл у антифашизма — в России будут расти деколониальные тренды, усиливаться разные национальные и культурные идентичности. Власть отвечает на это усилением централизации, имперской по сути линией. Оппозиционные националисты это вполне поддерживают.

Ответ прогрессивной оппозиции — федерализм, права народов России на свои языки и культуры, на свои взгляды на общую историю. Сосуществование, а главное, солидарность, основанная на общей социальной (левой и демократической) повестке.

Да, такое легко сказать, сложно сделать. Но это единственный способ, с одной стороны, не дать развиться национал-радикалам всех мастей, с другой — ответить на вполне естественные, неизбежные запросы. И сохранить страну как большое пространство для общей жизни.

История антифашизма, основанная на борьбе против расовых, национальных, культурных привилегий и стереотипов — здесь правильная и прагматическая опора.

В целом антифашизм именно из-за своей героической составляющей, из-за того, что он подразумевает взаимосвязь большой идеи и конкретных действий, ставит неудобные, но неизбежные вопросы.

Да, нельзя сажать за слова. Но антифашисты гибли за свои слова и свои идеи, и мы не можем говорить о том, что слова и идеи никак не связаны с действиями. Да, для общих локальных действий обычно не важны идеологии. Но вопрос о мигрантах или о бездомных неизбежно возникает на локальном уровне.

«На Сретенке (где идёт важная градозащитная кампания, в которой участвуют активисты РСД) вместе выходят люди разных взглядов, но националиста я видел там только один раз — и он, сюрприз, был на противоположной стороне, в ЧОПе, который бил и разбрасывал защитников», сказал Кирилл.

Любая политика подразумевает отделение своих от чужих, антифашизм — форсирует эту логику в чрезвычайной ситуации. Алексей Макаров сказал, что в «Мемориале» работают люди разных взглядов кроме ультраправых, наверное, это неслучайно.

Юлия, напоминая о депортациях и других советских травмах, соглашалась, что 1945 объединяет нас всех в конечном счете.

Антифашизм не может стать основной оппозиционной повесткой, конечно. Но как этика, как история и как идеология действия, объединяющая поверх и вместе с различиями, он очень актуален.

Огромное спасибо всем за дискуссию, а Михаилу Лобанову за ведение.

Санкт-Петербург

Погружению в атмосферу неонацистского закулисья 2000-х способствовали видео-фрагменты расследования, составившего основу документального фильма «Кредит на убийство» и общение с его создателем, израильским режиссером Влади Антоневичем.

Затем развернулась дискуссия о задачах антифашистов, в центре которой стояли вопросы о том, насколько поменялась ситуация за последние десять лет; от кого — ультраправых группировок или государства — исходит большая опасность; какой должна быть стратегия антифашистских действий сегодня.

Философ Алла Митрофанова заострила внимание на необходимости делать видимыми жизнь угнетенных групп, находящихся вне мэйнстрима, таких как трудящиеся-мигранты.

Фемактивистка Лёля Нордик говорила о том, что ультраправые всё чаще переключают внимание с этнических меньшинств на женщин и ЛГБТ+. Задача антифашистов состоит в том, чтобы защищать уязвимые группы.

По мнению Александра Рогожкина из КПРФ ксенофобная политика переместилась с улиц в кабинеты. Власти используют ультраправых чтобы терроризировать фрагментированные активистские сообщества. Чем более массовым и солидарным будет протест, тем меньше шансов у подобной тактики.

Независимый муниципальный депутат Виталий Боварь считает, что один из возможных ответов крайне правым настроениям состоит в создании общественных пространств — площадок для дискуссий и укрепления взаимопонимания между сообществами на местном уровне.

Кирилл Медведев из РСД убежден, что реакционному этническому национализму следует противопоставить повестку прогрессивного патриотизма — гражданского и энтиэлитного, базирующегося на локальном активизме и опыте самоорганизации.

Суммируя дискуссию, социалист Феликс Левин призвал противопоставить индустрии ненависти политику включения угнетенных групп в общественную жизнь. По его мнению, для современного антифашизма крайне важен просветительский контекст: борьба с невежеством, стереотипами и предрассудками. Другой важной характеристикой антифашистской борьбы является поддержка всех форм демократического участия.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *