Роза Люксембург и Троцкий

Примечание редакции английского издания

Эта статья была опубликована в 2018 году в сборнике эссе Михаэля Лёви «Rosa Luxemburg, L’enticelle Incendiare» («Роза Люксембург. Из искры возгорится пламя») на французском языке. Благодарим Поля Ле Блана за то, что он обратил на него наше внимание, а также Линн Сандерман за перевод на английский язык.

Примечание автора

Если мне не изменяет память, эта статья была опубликована примерно в 1979 году во французском журнале Четвертого Интернационала. Если бы мне пришлось писать ее в наши дни, я бы, вероятно, уделил больше внимания положительной стороне взглядов Розы Люксембург и молодого Льва Троцкого на политическую организацию. Но я все же соглашусь с основным посылом статьи, рассматривающей сразу обоих мыслительницу и мыслителя как ведущих вдохновительницу и вдохновителя Четвертого Интернационала.

Когда мне было 15 лет и я жил в Бразилии, я открыл для себя Розу Люксембург и присоединился к небольшой люксембургианской организации под названием «Союз независимых социалистов». Мы со своими товарищками и товарищами привыкли называть ее Розой. Было ли это формой сексизма? Или способом выразить восхищение, нежные чувства, близость ее идеям? Пусть это решают читательницы и читатели.

Из всех фигур европейского социализма ближе всех к Троцкому по происхождению, темпераменту, политической и литературной одаренности была Роза Люксембург…

Исаак Дойчер, «Вооруженный пророк»

Социал-демократы убили Розу Люксембург в 1919 году. Сталинисты, начиная с 1925 года, хотели очистить Коминтерн от этой опасной «бациллы сифилиса» (по словам Рут Фишер, руководительницы Коммунистической партии Германии), то есть от идей Розы. А вот Лев Троцкий в 1935 году объявил ее, Ленина и Карла Либкнехта тремя революционеркой и революционерами, на которых должен равняться Четвертый Интернационал.

Несмотря на различия между ними, глубокая общность взглядов Троцкого и Розы Люксембург проистекает из революционного марксизма и интернационалистского коммунизма, подлинными и ясными представительницей и представителем которых были они оба.

Это была, однако, и общность, отмеченная трагической битвой с патологическим опухолью на теле рабочего движения, которой являлась его реформистская бюрократия — битвой, стоившей им обоим жизни (их убили по заказу Носке [правого социал-демократа, министра обороны Веймарской Германии — прим. ред.] в 1919 году и Сталина в 1940 году) и видевшей временный триумф «могильщиков» [так Троцкий называл Сталина — прим. пер.] революции.

Мы знаем, что Троцкий и Роза Люксембург виделись очень редко. В «Моей жизни» Троцкий описывает свое впечатление характером Розы во время одной из таких встреч на съезде Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1907 году: «Маленького роста, хрупкая, даже болезненная, с благородным очерком лица, с прекрасными глазами, излучавшими ум, она покоряла мужеством характера и мысли. Ее стиль — напряженный, точный, беспощадный — останется навсегда зеркалом ее героического духа».

Затем он добавляет, показывая некое сожаление: «Я любовался ею со стороны. И все же, может быть, я в то время недостаточно высоко ценил ее…»

Если рассуждать реалистично, несмотря на их ограниченное личное общение, есть примечательное сходство в видении мира молодым Троцким и Розой, их методах, их стратегических целях и политических теориях.

Их объединяют их слабости, их ошибки и их выводы. Среди ошибок наиболее существенной, несомненно, является их неприятие ленинской теории организации1. Здесь мы можем увидеть влияние Розы на молодого Троцкого, который в своей брошюре «Наши политические задачи» прямо называет ее ортодоксальной марксистской лидеркой, открыто выступившей против ленинского централизма.

Примерно в это же время (в 1904 году) Троцкий впервые встретился с Розой Люксембург. В дискуссии с Марсо Пивером в 1939 году Троцкий открыто признал, что в той своей брошюре он отстаивал свои «взгляды, очень похожие на воззрения Розы Люксембург», но подчеркнул, что его последующий опыт доказал, что «в этом вопросе Ленин был прав, а Роза Люксембург и я нет».

Ошибка Розы и Троцкого заключалась в том, что они не проводили различия между некоторыми односторонними формулами, найденными в работе «Что делать?», и сутью ленинской теории партии — строгой, жесткой, централизованной организации революционного авангарда и политической ориентации пролетариата.

После Революции 1905 года в новом предисловии 1907 года к книге «Что делать?» Ленин признал, что его брошюра содержала несколько «довольно неуместных или неточных» идей2. Тем не менее, он еще 14 лет неустанно работал над этой твердой, закаленной организацией, над этой подпольной отколовшейся группой, внедрявшейся на фабрики и заводы. Эта организация, известная нам как партия большевиков, впервые в истории проложила путь пролетарской революции.

Корни непонимания Розой и Троцким ленинской теории партии (которое на политическом уровне выражалось в их запутанной и примирительной позицией по меньшевикам и большевикам) можно найти в явлении, которое можно назвать революционным катастрофизмом. Подобно Каутскому и большинству «ортодоксальных» марксистов Второго Интернационала до 1914 года Роза и Троцкий считали, что падение капитализма неизбежно, а победа пролетариата неотвратима.

Этот оптимистичный фатализм, эта наивная вера в «железные законы истории» — вот теоретическая основа их полустихийных организационных идей, вот тот фундамент, который, очевидно, сильно пошатнулся после краха Второго Интернационала [из-за поддержки входящих в него партий своих империалистических правительств, когда началась мировая война — прим. ред.] в августе 1914 года. Не случайно именно в самом начале Первой мировой войны Троцкий начал сближаться с большевиками.

Тем не менее организационная ошибка Розы и молодого Троцкого все же содержала рациональную основу: гораздо раньше Ленина они осознали угрозу растущей мощи партийного аппарата, консервативную тенденцию к самосохранению организации (которое, в конце концов стало самоцелью) — словом, опасность бюрократизации3.

Роза Люксембург раньше Ленина поняла глубоко реформистский бюрократический характер механизма немецкой социал-демократической партии и ее официального идеолога, «ортодоксального марксиста» Карла Каутского, тогда как молодой Троцкий уже в 1906 году в своей статье «Итоги и перспективы» понимал, что консерватизм социал-демократических партий Европы (и Германии в частности) может в конечном итоге стать «препятствием в прямой борьбе пролетариата за власть»4.

Какой должна быть революция?

Глубокая интуиция Розы и молодого Троцкого проявилась (задолго до апрельских тезисов Ленина в 1917 году) еще и в выработке стратегии пролетарской революции в России. Похоже, что примерно в 1905–1906 годах они оба пришли к схожим выводам, хоть и разными путями, относительно характера Революции 1905 года. Она была для них «не столько… последней преемницей старых буржуазных революций, сколько предвестницей новой серии пролетарских революций Запада»5.

На съезде Российской социал-демократической рабочей партии в Лондоне в 1907 году Троцкий выступил с речью о русской революции, и его всецело одобрили Роза и Лео Йогихес. По словам Троцкого, эта речь также привела к их примирению и сотрудничеству в работе над польским журналом Розы Przegląd Socjaldemokratyczny6.

Более того, на конференции РСДРП 1909 года [по новому стилю; по старому стилю V конференция РСДРП проходила в 1908 году — прим. пер.] именно Роза подтолкнула большинство принять принцип «диктатуры пролетариата, поддержанной крестьянством», который, между прочим, предложил Троцкий в 1905 году.

Именно по этой причине в 1931 году Сталин включил Розу в число «сочинителей утопической схемы» перманентной революции и в своей папской булле «О некоторых вопросах истории большевизма» решил посмертно «отлучить» ее за грех увековечения троцкизма.

Мы вправе задаться вопросом, как Роза и молодой Троцкий рационально объясняли себе, что они не понимали организационных вопросов и в то же время осознавали стратегическую истину. Однако на самом деле между этими двумя фактами может быть парадоксальная связь. Давайте просто наметим гипотезу, которую сможет подтвердить только более глубокое исследование.

До 1917 года и для Розы, и для Троцкого стратегия русской революции строилась вокруг двух тесно связанных осей: гегемонистской роли пролетариата и распространения революции в Западной Европе, особенно в Германии. Эти теории были основаны на следующих предпосылках:

  1. прекрасный анализ соотношения классовых сил в России и внутренней динамики революционного процесса, основанный на модели 1905 года (с некоторой недооценкой крестьянства, особенно Розой);
  1. экономическое и политическое единство Европы (предпосылка их ошибочного понимания национального вопроса);
  1. революционная стихийность европейского пролетариата, который, побужденный русской революцией, восстанет вопреки социал-демократическим партиям и против них (предпосылка их понимания организационных вопросов).

Две последние предпосылки составляли основу их надежд или даже уверенности в быстром распространении русской революции в Европе, которое, по их мнению, было залогом победы пролетариата в самой России. Таким образом, их стратегия русской революции основывалась как на верных предположениях (к примеру, на анализе социально-экономического развития России в «Итогах и перспективах» Троцкого), так и на ложных предпосылках — именно последние, кстати, и были источником их политических ошибок в отношении партии и национального вопроса.

В действительности же, как впоследствии признавал Троцкий, российский пролетариат, поддержанный крестьянством, смог одержать победу и взять власть в свои руки без помощи извне в виде революции в Западной Европе (хотя, естественно, он не смог построить в России изолированное социалистическое общество). Поэтому остальные две предпосылки оказались совершенно лишними.

Таким образом, можно увидеть, как по каждой проблеме ошибки и истина смешивались в сложную и противоречивую комбинацию.

Русская революция и ее последствия

В 1917 году Ленин стал «троцкистом» (на что тогда же сетовал Каменев), а Троцкий ленинцем. Партия большевиков, вооруженная «Апрельскими тезисами», дала возможность российскому пролетариату в октябре этого года прийти к власти.

Несколько месяцев спустя Роза Люксембург, прятавшаяся в Германии, подвергла критике различные аспекты политики большевиков (к этому мы скоро вернемся). Но в это же время она набросала текст брошюры, в которой она с энтузиазмом поддержала Ленина и Троцкого — эти две фамилии были для нее, как и для любой другой революционерки или революционера той эпохи, совершенно неотделимы друг от друга.

Благодаря Революции 1918 года Розу выпустили из тюрьмы. После этого она решила не публиковать свою работу, так как изменила мнение по некоторым вопросам. Она планировала переработать текст, но ее планы трагически прервали палачи-реакционеры на службе у социал-демократа Носке, убившие Люксембург.

Через три месяца после этого гнусного преступления Троцкий написал в первом манифесте Коммунистического Интернационала (март 1919 года): «мы, коммунисты, объединенные в III Интернационале, сознаем себя прямыми продолжателями героических усилий и мученичества длинного ряда революционных поколений от Бабефа до Карла Либкнехта и Розы Люксембург».

Только в 1932 году Троцкий заново открыл Розу. Поводом, если можно так выразиться, стала упомянутая выше статья Сталина («О некоторых вопросах истории большевизма»), где он обвинил Розу в капитуляции перед оппортунизмом, потому что, в отличие от Ленина, она порвала с Каутским только в 1914 году.

Троцкий с легкостью развеял эту бесчестную ложь, приведя знаменитое письмо Ленина Шляпникову от 27 октября 1914 года: «Каутского ненавижу и презираю сейчас хуже всех… Права была Р. Люксембург, давно понявшая, что у Каутского [было лишь] лакейство перед большинством партии, перед оппортунизмом».

Он вернулся к этой проблеме в 1935 году в своей статье «Люксембург и Четвертый Интернационал», в которой подчеркнул, что «Роза Люксембург гораздо раньше Ленина поняла тормозящий характер окостеневшего партийно-профсоюзного аппарата и начала борьбу с ним».

Фактически Троцкий «заново открыл» Розу, когда боролся со сталинизмом. Особое внимание Льва Давидовича привлек антибюрократический аспект работы Розы, направленной не столько против Ленина (при всем уважении к некоторым антиленинцам, которые называют себя люксембургианцами), сколько против тех, кто позже переродился в главную бюрократическую машину международного рабочего движения — против руководящего аппарата Социал-демократической партии Германии, против бюрократии, с которой она боролась всю свою жизнь и которая несет ответственность за ее гибель в 1919 году.

Таким образом, Троцкий заново открыл Розу Люксембург, когда в советской компартии и в самом СССР обострился бюрократизм. В 1932 году, борясь со сталинской централизацией полемикой против клеветнической статьи Сталина, Троцкий «реабилитировал» Розу и пролил свет на ее критику оппортунистического центризма Каутского.

В 1935 году он подчеркнул противопоставление Розы «филистерам оппортунистической бюрократии» и «твердолобому реформистскому аппарату» Второго Интернационала. Коммунистические партии 1935 года (парламентская оппозиция — на словах революционеры, а на деле реформисты и «умеренные») были поразительно похожи на немецкую социал-демократию до 1914 года.

Именно это их сходство (что не то же самое, что полная идентичность), эта проблематичность их общих черт объясняет возобновившийся интерес Троцкого к Розе, не говоря уже о растущем понимании его собственной борьбы как продолжения борьбы Розы Люксембург — если не считать того, что к 1917 году Троцкий окончательно влил основы ленинской концепции партии в свою теоретическую систему, в результате чего он не безоговорочно защищал Розу Люксембург.

Мораль этой истории выразил Троцкий: «Если не принимать во внимание мелкие эпизоды или то, что уже удалось преодолеть эволюции, то в нашей работе на Четвертый Интернационал мы вполне сможем руководствоваться знаком трех “Л”» — под «Л» подразумевается не только Ленин, но и Люксембург с Либкнехтом.

Торжественно провозгласив свои принципы, Троцкий воссоединился с традицией Третьего Интернационала (хоть сталинисты и утверждали обратное) и предложил отмечать День трех «Л» в январе, так как Ленина не стало в 1924 году именно в этом месяце. Для Троцкого это был вопрос не формальной реабилитации, а скорее возврата революционного авангарда к драгоценному наследию идей Розы Люксембург, которое в значительной мере находилось в арсенале революционного международного коммунизма.

Споры продолжаются

Позднее мы становились свидетелями различных попыток противопоставить Розу Люксембург и Троцкому, и Ленину. Например, Жильбер Бадиа, историк Французской коммунистической партии, в своей книге поддается старым демонам сталинизма (хотя в остальном его работа интересна и подкреплена большим количеством документов): «Мы не обнаружили не то что идентичности, но даже сближения их соответствующих теорий… Сам Троцкий подтверждал, что у идей Розы Люксембург и его собственных нет никакого родства»7.

Но чем же еще, если не сближением, объяснить принятие конференцией Социал-демократической партии Польши (СДКПиЛ) 1908 года под председательством Розы Люксембург лозунга диктатуры пролетариата при поддержке крестьянства, выдвинутого Троцким в то же самое время? Нам стоит призвать Ж. Бадиа прочесть работы Исаака Дойчера (ныне «реабилитированного» автора, на которого ссылается [французский коммунистический журнал — прим. ред.] France Nouvelle), с точностью показавшего сходства позиций этих двух революционных марксистки и марксиста.

Что касается совершенно другой, менее серьезной, темы, то «новый философ» Андре Глюксманн [бывший маоист, ставший правым идеологом — прим. ред.] пытается поставить Розу Люксембург в один ряд с Александром Солженицыным: это часть того крестового похода, который он ведет против «большевистского террора»8.

В своей полемике против Глюксмана Даниэль Сингер в шутливой форме описывает воображаемую встречу Р. Люксембург и Солженицына: «Она не смогла бы находиться в одной комнате с Солженицыным, не зажав носа, ведь он символизировал все — национализм, мракобесие православной церкви, идеализацию крестьянства и восхваление прошлого — все мерзкое зловоние Святой Руси-матушки, кнут и погромы, которые она так ненавидела… А для самого Солженицына какая овца была бы паршивее Красной Розы, революционерки и интернационалистки?»9

Да, в своей знаменитой брошюре о Русской революции, написанной в 1918 году в тюрьме и опубликованной Паулем Леви после ее смерти, Роза Люксембург критиковала Ленина и Троцкого. Но у ее критики не было ничего общего с критикой социал-демократических реформистов (Каутского и его приспешников) или либеральной буржуазии, не говоря уже о царепоклоннике Солженицыне. В этом смысле она безусловно стоит в одном ряду с большевиками, Октябрьской революцией и революционными марксистами:

Большевики были олицетворением революционной чести и способности к действию, которые утратила социал-демократия Запада. Их Октябрьское восстание было не только фактическим спасением русской революции, но и спасением чести международного социализма.

В конце текста она призывает отличать существенное от несущественного в политике большевиков: существенным является революционная последовательность, благодаря которой «будущее повсюду принадлежит “большевизму”». А тактические ошибки, которые она осуждает страстно, но по-сестрински — это второстепенное.

Полемические замечания Розы Люксембург частично соотносятся с весьма сомнительной концепцией тактики альянсов, которая в наше время вызывает в основном исторический интерес: так, например, она отказывалась от лозунга о праве на самоопределение и выражала несогласие аграрной политикой большевиков («Земля — крестьянам»).

Ее позиция в отношении Учредительного собрания (роспуск которого большевиками в 1918 году она подвергла критике), судя по всему, изменилась после революции в ноябре 1918 года в Германии и появления рабочих советов. Похоже, в своих последних статьях 1918–19 годов она считала, что Учредительное собрание противоречит власти рабочих советов.

Ключевой вопрос демократического социализма остается без ответа: критика Розы Люксембург в адрес большевиков не потеряла своей актуальности. Напротив, она выглядит пророческой, так как привлекает внимание к опасности политики, жестко ограничивающей демократические свободы, которую в России внедрили революционные силы:

Без свободной, неограниченной прессы, без беспрепятственной жизни союзов и собраний совершенно немыслимо именно господство широких народных масс… Свобода лишь для сторонников правительства, лишь для членов одной партии — сколь бы многочисленными они ни были — это не свобода. Свобода всегда есть свобода для инакомыслящих.

В отличие от современных еврокоммунистов, Роза Люксембург поддерживала диктатуру пролетариата, но она подчеркивала, что это должна быть «диктатура класса, а не партии или клики — диктатура класса, т. е. [действующая] при самой широкой гласности, при самом деятельном беспрепятственном участии народных масс, при неограниченной демократии».

В этом состоит историческая миссия пролетариата: «завоевать политическую власть, … создать вместо буржуазной демократии социалистическую демократию, а не упразднить всякую демократию».

Но все же, в том бедственном и почти невыносимом положении, в котором оказались большевики в 1917–1918 годах, окруженные империалистами и находившиеся под угрозой со стороны белых армий и иностранных интервентов — что еще им оставалось делать? Роза Люксембург отвечает на это уместное возражение в одном из самых важных отрывков всей своей брошюры:

Нельзя требовать от Ленина и его товарищей сверхчеловеческого, ожидать еще и того, чтобы они при таких обстоятельствах оказались бы способны сотворить чудо, создав самую прекрасную демократию, самую образцовую диктатуру пролетариата и процветающую социалистическую экономику. Своим решительным революционным поведением, своей образцовой энергией и своей нерушимой верностью интернациональному социализму они, право же, сделали достаточно из того, что было возможно сделать в столь дьявольски трудных условиях. Опасность начинается тогда, когда они нужду выдают за добродетель, хотят теперь по всем пунктам теоретически зафиксировать навязанную им этими фатальными условиями тактику и рекомендовать ее международному [пролетариату] как образец социалистической тактики, достойной подражания.

Как тут не признать прозорливость Розы Люксембург и справедливость ее критики? Как спустя шестьдесят лет бюрократического вырождения в СССР [напомним, что статья была написана примерно в 1979 году — прим. пер.] мы можем отказаться от жизненно важной идеи неограниченной демократии для сохранения власти пролетариата? Похоже, что для марксисток-революционерок и марксистов-революционеров настало время четко и громко заявить: что касается социалистической демократии, Роза Люксембург все правильно поняла.

Фактически в этом и заключался смысл документа «Диктатура пролетариата и социалистическая демократия», одобренного Объединенным секретариатом Четвертого Интернационала в 1977 году10 [этот документ готовится к переводу группой членов Четвертого Интернационала в РСД — прим. пер.]. Эта работа как раз утвердила концепцию свободы в рабочем государстве, за которую выступала Роза!

Михаэль Лёви

[1] См. Троцкий, «Наши политические задачи»
[2] Троцкий в своей последней публикации «Сталин» (1940) заявил, что сам Ленин признавал «односторонность и тем самым неправильность» теории, изложенной в произведении «Что делать?», о внедрении революционного сознания «извне» рабочего класса. См. Троцкий, «Сталин».
https://www.marxists.org/russkij/trotsky/works/trotl030.html
https://www.marxists.org/russkij/trotsky/works/trotl031.html
[3] См. E. Mandel, “The Leninist Theory of Organization,” International Socialist Review, December 1970.
https://www.marxists.org/archive/mandel/196x/leninism/index.htm
[4] Троцкий в 1940 году подчеркнул, что в его собственной книге «Наши политические задачи» было много «незрелого и ошибочного» в критике Ленина, но, тем не менее, она содержала «вполне правильную характеристику образа мыслей тогдашних “комитетчиков”, которые “потеряли потребность опираться на рабочих после того, как нашли опору в «принципах» централизма”» — тех самых комитетчиков, которые были первым зародышем бюрократии в сердце большевистской партии и с которыми Ленин постоянно боролся. См. Троцкий, «Сталин».
https://www.marxists.org/russkij/trotsky/works/trotl030.html
[5] R. Luxemburg, “The Mass Strike, the Political Party, and the Trade Unions,” in Rosa Luxemburg Speaks, ed. by Mary-Alice Waters (New York: Pathfinder Press, 1970), 203.
[6] См. Троцкий, «Перманентная революция», глава IV.
https://www.marxists.org/russkij/trotsky/works/trotl004.html#st04
См. также Троцкий, «Моя жизнь»: «На Лондонском съезде… по вопросу о так называемой перманентной революции Люксембург отстаивала ту же принципиальную позицию, что и я».
https://www.marxists.org/russkij/trotsky/works/trotl026.html
В действительности, однако, Роза Люксембург не была согласна с Троцким по одному важному моменту: для нее русская революция никогда не могла выйти за буржуазно-демократические рамки. Прекрасное освещение этой темы см. у Norman Geras, The Legacy of Rosa Luxemburg (London: Verso, 1983).
[7]  G. Badia, Rosa Luxemburg journaliste, polémiste, révolutionnaire, Editions sociales, 1975, 337, 813.
[8] A. Glucksmann, La Cuinière et le mangeur d’homes, le Seuil, 1975, 106.
[9] D. Singer, “C’est la faute à Karl Platon,” Lire, 1976, 10/18, 103-104.
[10] https://www.marxists.org/archive/mandel/1985/dictprole/1985.htm

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *