Левые итоги «нобелевки»

Сначала давайте разберемся с терминами. Существует 5 направлений, по которым вручается Нобелевская премия: физика, химия, медицина или физиология, литература и содействие установлению мира во всем мире. Нобелевской премии по экономике не существует — существует лишь премия Банка Швеции по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля. Называть ее Нобелевской премией по экономике было бы таким же преувеличением, как называть Филдсовскую премию «нобелевкой» по математике. Именно поэтому, когда в этом тексте мы будем говорить о «Нобелевской» премии по экономическим наукам, слово «нобелевская» бы будем заключать в кавычки.

«Нобелевская» премия по экономическим наукам изначально присуждалась сторонникам экономического либерализма и свободного рынка: Саймону Кузнецу, Фридриху фон Хайеку, Милтону Фридману… Однако чем ближе к 2021 году, тем понятнее, что господство австрийской и чикагской школ уже давно пошатнулось.

Вчера Шведский национальный банк объявил имена троих лауреатов «Нобелевской» премии по экономике: половину премии получит Дэвид Кард, а Джошуа Ангрист и Гвидо Имбенс получат по четверти. Почему наградили именно этих исследователей и как они связаны между собой? Ответ лежит на поверхности: наградили, по сути, четвертого, очень известного экономиста Алана Крюгера. У Крюгера множество достоинств как у ученого, но есть один существенный личный недостаток — он умер в 2019 году. «Нобелевку» посмертно не дают, поэтому банку Швеции пришлось наградить тех ученых, с которыми в 90-е работал Крюгер. Этими исследователями и оказались Кард и Ангрист, а Имбенс продолжил работу с Ангристом по заданному Крюгером направлению. Все трое ученых и стали лауреатами «Нобелевской» премии по экономическим наукам в 2021 году.

Что полезного мы можем почерпнуть из работ лауреатов? Например, они вводят понятие «естественный эксперимент». Считается, что общественные науки (а экономика, несмотря на, казалось бы, большой объем математики, формул и графиков, относится к их числу) стоят ниже естественных наук по статусу, так как в них эксперимент провести невозможно. Нельзя проверить гипотезу «В Петрограде произошла Февральская революция, потому что вовремя не подвезли хлеба», заблокировав Санкт-Петербург и посмотрев, будут ли жители строить баррикады. И бесчеловечно это, и Питер уже не тот.

Но, говорят лауреаты премии банка Швеции, не беда. Надо искать эксперименты, которые ставит сама жизнь. Если в похожих городах, регионах или даже государствах меняется только одна переменная, то вот вам и естественный эксперимент, нам осталось только подвести его итоги. Главное, чтобы все остальные переменные оставались такими же, как были (как говорят экономисты, ceteris paribus — при прочих равных условиях). Так что, если в Псковской области повысят МРОТ, а в Новгородской нет, мы сможем, утверждают «нобелевские» лауреаты, определить, как на общество влияет изменение «минималки».

Карда отметили «за эмпирический вклад в экономику труда» — нам это интересно как социалисткам и социалистам. Вплоть до 90-х годов считалось, что повышение минимального размера оплаты труда ведет к сокращению числа рабочих мест. А вот Дэвид Кард (и Алан Крюгер, конечно же) провели исследование, которое доказало: нет, не всегда. Для примера они взяли повышение МРОТа в штате Нью-Джерси с 4 долларов 25 центов до 5 долларов 5 центов в начале 1990-х. Чтобы провести естественный эксперимент, им нужно было найти контрольную группу — тех, у кого бы были точно такие же условия, как и у жителей штата Нью-Джерси, за одним исключением: им бы «минималку» не повысили.

И такая контрольная группа была найдена — это жители штата Пенсильвания. Граница между штатами проходит так, что рынок труда во всем, кроме МРОТ, в Нью-Джерси и восточной части Пенсильвании оказался идентичен. Не было ни одного другого экономического фактора, который бы повлиял на Нью-Джерси и не повлиял бы на восточную Пенсильванию и наоборот.

Крюгер и Кард взялись сравнивать ситуацию в ресторанах фастфуда — ну где еще работницам и работникам платят по минимуму? Ни в Нью-Джерси, ни в Пенсильвании не произошло какого-то сокращения рабочих мест в этой сфере. Значит, делаем мы вывод, увеличение «минималки» не приводит к сокращению рабочих мест. Как же так получилось? Объяснений несколько. Во-первых, компании могут отыгрываться не на своих сотрудницах и сотрудниках, а на потребителях, повышая цены при условии, что спрос не упадет. Во-вторых, патологически низкий уровень зарплат может удерживать компания-монополист, поэтому, когда МРОТ поднимают, такая компания вынуждена поднять зарплату, тогда больше людей захотят работать и занятость увеличивается. Не стоит забывать, что существует еще и «в-третьих», и «в-пятых», и «в-десятых»…

На соответствующие результаты исследования Карда и Крюгера неоднократно ссылались профсоюзные активистки и активисты, когда на них обрушивались с критикой противники повышения МРОТа. Теперь у них появилась дополнительная возможность вешать на работу Крюгера и Кардом лейбл «нобелевки» как знак качества, который часто так ценят сторонники неоклассических экономических теорий.

Кард и Крюгер в своем другом исследовании отвечают на другой болезненный вопрос: отнимают ли иммигранты работу? Ответ простой: нет. В апреле 1980 года Фидель Кастро неожиданно открыл границы, разрешив уехать из Кубы всем, кто хочет. В результате с мая по сентябрь в США иммигрировали около 125 тысяч кубинок и кубинцев. Многие из них уехали в Майами, в результате чего рабочая сила в городе выросла примерно на 7%. Работа Крюгера и Карда показала, что никаких отрицательных последствий от иммиграции людей с более низким уровнем образования город не понес.

Однако последующие исследования обнаружили, что новая иммиграция, хоть и положительно сказалась на доходах и положении тех, кто родились в США, отрицательно затронула старые волны иммигрантов. Возможное объяснение состоит в том, что родившимся в Америке относительно просто найти работу, требующую как минимум хорошего знания английского языка — таким образом они не будут конкурировать с иммигрантами. А вот у «старых» иммигрантов такой привилегии может не оказаться.

Когда Крюгер работал с Ангристом, он показал важность образования для дальнейшей трудовой деятельности — не все неолиберальные экономисты это признавали и поэтому часто призывали к «оптимизации», то есть к закрытию школ и сокращению ставок учителей. Тенденция следующая: чем больше ты учишься, тем больше ты последствии зарабатываешь. Мы вроде все об этом догадывались, но в 1991 году у нас появились результаты на основе данных 30-х годов в США. Грубо говоря, кто остается в школе после 9 класса, получает на 12% больше. Кто идет в институт, получает на 65% больше.

Значит ли это, что каждый дополнительный год обучения прибавляет вашему доходу в среднем 7%? Нет, это не обязательно так. Например, если я имею возможность пойти в магистратуру после бакалавриата, это значит, у меня могут быть обеспеченные родители, которые меня поддержат. Следовательно, обвешанный связями папочка может выхлопотать для меня хлебную должность после окончания вуза. Значит ли это, что я стал больше зарабатывать, потому что еще два года проучился в университете? Нет, просто возможность остаться в институте и получить высокооплачиваемую работу обусловлены другим, третьим, фактором.

Так что, получается, что нельзя говорить, что чем больше ты учишься, тем больше будет твоя зарплата? Крюгер и Ангрист говорят: можно, надо только свести все к одной переменной. В США ты можешь проучиться в школе или 11, или 12 лет — в зависимости от того, какой у тебя возраст на момент 1 сентября. Поэтому те, кто родился, к примеру, в январе или марте, учатся 11 лет. А октябрьские или декабрьские — 12 лет. Эти две группы отличаются не доходами и социальным положением родителей, не расой, не гендером и другими факторами — только тем, в какое время года человек родился. Значит, мы можем поставить естественный эксперимент. Если сравнить доходы этих двух групп, то получится, что первая группа, которая училась меньше, во взрослой жизни и зарабатывать будет меньше (на 9%). Этот вывод в очередной раз подчеркивает важный социальный смысл каждого года образования для дальнейшей трудовой жизни.

На наш взгляд, социалисткам и социалистам не нужно оставаться в стороне и игнорировать результаты исследований, за которые в 2021 году троим ученым дали «Нобелевскую» премию по экономике. Опираясь на их, теперь уже широко признаваемые, выводы, мы сможем более обоснованно в своей политической борьбе ставить вопрос о повышении минимального размера оплаты труда в России до 200 рублей в час и больше, о противодействии мигрантофобии и сокращению бюджетов на образование.

Разумеется, в этой статье вы увидели всего лишь несколько примеров тех работ, где Алан Крюгер, Дэвид Кард, Джошуа Ангрист и Гвидо Имбенс проливают свет на экономику труда. Мы надеемся, подробное ознакомление с результатами их исследований подтолкнет левых к тому, что мы будем стараться находить лучшие способы убедить людей в правильности наших идей, а широкая публика сможет задуматься, обоснованно ли социалистическое видение экономики и общества в целом.

Леонид Кригер

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *