Тот, кто вступает в борьбу за свою зарплату, пенсию, трудовые права, дом, землю или детскую площадку, рискует быстро выгореть или оказаться сбитым с толку властной пропагандой. Чтобы этого не произошло, необходимы, помимо личной решимости, простой набор ценностей, элементарное понимание существующей политической и экономической системы, а также реализуемая программа ее изменения. Все три компонента предлагает в своей новой книге Олег Шеин – политик, историк, профсоюзный лидер. Она будет интересна тем, кто хочет понять, какие мировые и локальные процессы последних двух веков привели нашу страну к сегодняшнему состоянию, но не готов при этом следовать ни либеральным, ни имперским, ни просоветским стереотипам.
Шеин развеивает многие мифы, милые сердцу либералов, имперцев, сталинистов, а также некритических сторонников большевизма.
До революции казнили меньше, чем в СССР? «Я вспомнил последние времена царствования Александра, когда из 100 – 20 человек забивали насмерть» – цитирует автор Льва Толстого… «Под кнутом погибла пятая часть русской армии».
Переселение народов – изобретение сталинизма? Шеин пишет про изуверское переселение кавказских этносов в Турцию по указу 1862 года, выселение евреев из Москвы в 1891 – ремесленников, отставных солдат, всего около 30 000, многие из которых погибли при переселении. Депортация китайцев в 1900 за Амур, в процессе которой лишенные лодок и не умевшие плавать китайцы были порублены шашками. Высылки немцев (вместе с русскими женами) и опять же евреев (250-350 тысяч) после начала Первой мировой.
Заградотряды – изобретение большевиков? Согласно Шеину, заложники из собственного населения использовались во время той же Первой мировой. «Сзади нужно иметь особо надежных людей и пулеметы, чтобы, если понадобится, заставить идти вперед и слабодушных. Не следует задумываться перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад или, что еще хуже, сдаться в плен» – командующий 8-й армией Брусилов, 1915 год.
«Россия кормила всю Европу»? Зерно вывозилось за счет недоедания собственного населения, объясняет автор, и раз в несколько лет голод затрагивал десятки миллионов человек.
Выводя из этих и других и ущербных реалий Российской империи необходимость социальной революции, Шеин убедительно показывает, что демократической альтернативы большевистской диктатуре не было. Альтернативой большевикам был распад страны на несколько компрадорских патриархальных режимов фашистского типа. Однако это не означает оправдания всех действий большевиков. «Большевики достаточно долго оттягивали террор, старались его упорядочить и наказать за злоупотребления. Но они реализовали иное – подчинили, а следовательно, и разрушили институты гражданского общества, раз и навсегда закрыв неугодные газеты, отменив реальные выборы и ликвидировав неподконтрольные профсоюзы».
Скрип НКВДшных сапог не милее автору, чем хруст французской булки. Сталинисты вряд ли найдут в этой книге подспорье для своей пропаганды.
«Из 15-ти членов первого советского правительства четверо умерли своей смертью, десять стали жертвами репрессий, а пятнадцатым был сам Сталин. …Из числа членов партии репрессирована половина – 600 тысяч человек. При Сталине было казнено и арестовано больше коммунистов, чем при Гитлере, Муссолини, Франко и Хорти вместе взятых. Террор прошел по всем социально активным людям, кто мог иметь иную точку зрения. Не имел, а именно мог иметь… Сотни тысяч людей пострадали только из-за своего происхождения. Были депортированы корейцы, иранцы, ингерманландцы, десятки тысяч проживавших в пограничной полосе немцев и поляков… Эти депортации начались еще в конце 20-х годов и стали преддверием массового переселения народов во время ВОВ, когда их жертвами стали волжские немцы, многие народы Кавказа и калмыки… Перед войной были казнены или брошены в тюрьмы 242 немецких коммуниста, бежавших от Гитлера, 600 болгарских коммунистов, скрывавшихся в СССР ввиду прихода в Софии к власти ультраправых, большинство коммунистов из Венгрии, Италии, Польши…»
Отнюдь не снимая вину со Сталина (санкционировавшего применение пыток НКВД и подписавшего списки на расстрел десятков тысяч), Шеин выводит жестокость террора из всей российской истории. «Сталинская тоталитарная политика произросла не на пустом месте. Она не являла собой некое внезапное помрачение народного рассудка. В ее репрессивное многообразие легла практика эпохи Романовых. Когда прежнее государство ушло, насаждавшаяся им культура насилия и архетипы жестокости никуда не делись. …Именно поэтому так опасно любое оправдание, а тем более восхваление любого государственного террора – оно приводит к его нормализации, а значит воспроизводству».
По-прежнему не все знают и о платном образовании при Сталине, существовавшем до 1956 года. Плата составляла 300-500 р. в вузах и 150-200 в старших классах школы или техникумах, при средней зарплате 340 р. в месяц. Для малооплачиваемых работников это исключало возможность обучить детей в высшей школе.
Рассказы про товарное изобилие в сталинские годы представляют собой обычное мифотворчество, пишет Шеин. Это «изобилие поддерживалось низкой покупательной способностью работников и отмечалось только в столицах».
Тем не менее, «перемены в сфере образования были неоспоримы. В 1940 году в советских вузах училось около 900 тысяч студентов по сравнению со 130 тысячами студентов до революции».
Шеин также развенчивает известный тезис либеральной журналистики о том, что советская промышленность стала продуктом преимущественно труда заключенных. «В 1940 году в ГУЛАГе находилось 1,688 млн. заключенных, в том числе 17% по политическим статьям. В стране в это время проживало 170 млн. человек, то есть в ГУЛАГе сидел 1% населения, производивший 2,3% ВВП.»
Диагнозы автора импонируют своей емкостью и точностью, примерно такие формулировки хотелось бы видеть в учебниках истории России.
«Власть не принадлежала народу. Она принадлежала отдельной политической организации, внутри которой шла ожесточенная борьба. Эта организация проводила реформы, объективно востребованные для развития страны. Однако в силу своей совершенной неподконтрольности обществу методы, которые она использовала, часто были лишены глубокой продуманности и мешали достижению целей».
«Электрификация в широком смысле индустриального переворота была достигнута. А советская власть, то есть общественное самоуправление, быстро оказалась утрачена. Поэтому вполне естественно, что плоды индустриализации оказались присвоены зародившимся изнутри правящей партии новым классом имущих».
«Главный успех сталинской политики – внешняя экспансия – именно из-за ее репрессивного характера обернулся распадом Советского Союза».
«Товарный дефицит и относительная бедность, очевидно, были преодолимы. Достаточно было ограничить гонку вооружений, развернуть кооперативное движение и дать возможность развиваться малому бизнесу, применяя опыт Польши и Венгрии. Благодаря десятилетиям подмены правды мифами, у общества отсутствовала практика критического восприятия информации. И воспользовались этим в первую очередь не диссиденты, а партийные, комсомольские, советские руководители».
Глава «Россия в 21 веке» – описание современного состояния России плюс основные пункты актуальной леводемократической повестки. Место России в мире, согласно Шеину, определяется низким уровнем конкурентности перерабатывающей промышленности и зависимостью от экспорта углеводородов, которую российская власть пыталась обратить в пропагандистскую иллюзию зависимости от Европы от нашего газа. Тем временем, потребление газа в Европе снижается, в 2014 году оно опустилось до уровня 1995.
По уровню минимальной зарплаты (рассчитанному по индексу покупательной способности) Россия в 2017 году находилась на 95 месте, повышение зарплаты поднимет ее на 86, «что позволит обогнать Мавританию, но не Гондурас». Даже по официальной статистике, не учитывающей огромный сектор неформальной занятости с низкими зарплатами и потому завышающей уровень средней зарплаты, она вдвое меньше, чем в ЮАР. Зарплаты российских летчиков, авиадиспетчеров, докеров в два-три раза ниже зарплат в развитых странах, при том, что как квалификация работников, так и доходы предприятий, в этом сегменте аналогичны европейским.
«Рост зарплаты замещается выдачей потребительских кредитов – тенденция вполне совпадает в американской, однако у нас закредитованность вдвое выше, причем прямо пропорционально бедности и обратно пропорционально уровню образования».
«Все российское законодательство выстроено так, чтобы работник получал меньше зарплаты. В этом реализуется коммерческий интерес как работодателей, так и банков, чья кредитная политика зиждется на низких заработках». В России возобладала точка зрения о выгоде низких зарплат для экономики страны.
В главе про пенсионное обеспечение Шеин приводит аргументы, с которыми, сразу после выхода книги, он стал лицом и главным экспертом кампании против безобразной реформы. 40% рабочей силы или 30 миллионов человек работают без официального оформления. Основная причина дефицита пенсионного фонда, помимо неоправданной суммы льгот крупному бизнесу – на единицу произведенной продукции наш работник получает вдвое меньше денег, чем его западный коллега. В результате 70% работников имеют зарплату, не позволяющую без госдотаций рассчитывать даже не минимальную пенсию.
Большое впечатление производит глава «Офшорная экономика». Существует устоявшаяся канва дискуссии между левыми и либералами о национализации в современной России. Надо национализировать крупные компании – говорят левые. Крупные кампании и так государственные, – отвечают либералы. Шеин показывает, как эти самые государственные компании играют первую роль в вывозе капиталов за рубеж через офшорные зоны и тому подобные ухищрения. К 2017 в офшорных зонах находился финансовый объем, равный 46% ВВП России. «Газпром», «Роснано», «Аэрофлот», «Ростехнологии» – все они вносят огромную лепту в то, что «объем вывода капиталов в офшоры сравнялся с национальным продуктом России и вчетверо превзошел зарубежные официальные активы страны» (Томас Пикетти).
Страшилки на тему демографии – важнейшая часть ультраправой пропаганды. Но Европа – единственный континент, где растет, а не падает коэффициент рождаемости, пишет Шеин. Потому что рождаемость выше не там, где больше средневековых предрассудков, а там, где выше уровень жизни, где есть развитые социальные программы, и где более развиты человеческие свободы. «В современном мире женщина намерена после рождения ребенка продолжать активную жизнь. Если внешняя среда дает ей такую возможность, рождаемость поднимается, если не дает такую возможность, то падает». И, кстати, легализация гей-браков никакой угрозы рождаемости не несет, со статистикой в руках доказывает автор. В общем, шах и мат всем озабоченным якобы вымиранием белой нации/русского этноса. Вместо того, чтобы впадать в расовую и гендерную панику, следовало бы бороться за социальные и трудовые права для своего народа. А вместо того, чтобы следовать неолиберальным идеологемам про естественную и неизбежную экспансию рыночных механизмов, нужно бороться за демократию, ограничивающую рынок в интересах большинства.
Основные пункты политической повестки Шеин формулирует так: политическая демократия, усиление роли парламента, выборность судей, свобода СМИ, легализация забастовок, прекращение ползучей приватизации, национализация коммунальных монополий, воды, газа, электро- и теплоэнергии, кратное увеличение минимальной зарплаты, качественное увеличение расходов на образование и медицину, бесплатное университетское образование. А также введение прогрессивного подоходного налога, прекращение увода средств в офшоры, конфискационный налог на миллиардные наследства.
Как же нам реализовывать такую повестку?
Опыт протеста, согласно Шеину, должен закрепляться через социальные движения, которые и являются фундаментом для левых. Левым, в свою очередь, давно пора отказаться от идеи авангардизма и создавать не очередную партию авангардного типа, стремящуюся подчинить социальные движения и профсоюзы, а организацию, построенную «на симбиозе, на формировании живой ткани солидарных решений и солидарных действий». Основой подъема может быть только культура взаимодействия, позволяющая раскрыть потенциал максимально большей части общества и справедливо вознаградить каждого из участников процесса. Это требует учета взаимных интересов, то есть культуры уважения и сотрудничества между людьми. Это требует опоры на три ключевых ценности – солидарность, светскость, интернационализм.
Формулируя программу преобразований, возможных здесь и сейчас, Шеин подчеркивает, что дискуссия о них не может быть оторвана от диалога о преодолении капитализма в мире. Система, основанная на принципах частной собственности, не может сосуществовать с коллективным знанием в условиях информационной экономики. Что ж, можно только горячо согласиться с этим тезисом и еще раз порекомендовать всем эту книгу, крайне полезную для осмысленной социальной борьбы.
Кирилл Медведев