Ни один человек, обеспокоенный неравенством, не может отрицать, что мы живем в расистском и сексистском обществе. К несчастью, основные идеи о том, что мы можем с этим поделать, принадлежат американским либералам. Для таких писателей, как Та-Нехиси Коутс, расизм никогда не исчезнет. Он, как первородный грех, должен быть искуплен, но не искоренен. Лучшее выступление Хиллари Клинтон во время кампании 2016 года содержало напоминание о том, что регуляция Уолл-Стрит не покончит с расизмом, сексизмом или притеснением ЛГБТ.
Этот вывод предполагает, что мы должны просто постараться избавиться от собственных предрассудков и повысить сознательность окружающих. «Тренеров по разнообразию» и консультантов такая стратегия может устроить, но не всех нас. К счастью, уже есть волшебный инструмент для борьбы с расизмом и сексизмом – просто он не тот, который новое, «интерсекциональное», либеральное правительство хотело бы иметь — профсоюзы. Помимо того, что они дают всем больше денег и гарантируют рабочие места, коллективные договоры, завоеванные профсоюзами, радикально уменьшают разрыв в зарплатах между мужчинами и женщинами, и между белыми и не-белыми рабочими.
Женщины, состоящие в профсоюзе, зарабатывают на $224 в неделю больше, чем не состоящие в профсоюзе. И, тем не менее, они зарабатывают на 12% меньше, чем их коллеги-мужчины. Это недопустимая разница, но тем контрастнее выглядит разрыв в 18,4% зарплат работниц — не членов профсоюзов. Для черных и латиноамериканских женщин выгоды еще более существенны. Последняя, состоя в профсоюзе, принесет домой на 36% больше, чем та, которая в профсоюзе не состоит. Для черных женщин разница составит 23%.
Как указывают Джейк Розенфельд и Мередит Клейкамп, когда президент Франклин Делано Рузвельт в 1935 году подписал закон о регулировании трудовых отношений, гарантировавший право работникам частного сектора на коллективный договор, в профсоюзах состояло менее 1% черных рабочих. В начале 1950-х 40% черных работников были объединены профсоюзами. Такой высокий уровень членства не случаен – исключенные группы сознательно использовали коллективный договор, чтобы бороться против дискриминации и занять лучшее место на рыке труда. Другими словами, антирасизм, способный существенно улучшить жизнь, всегда был следствием экономической борьбы. Как сказал Мартин Лютер Кинг в 1967: «Мы сейчас боремся не только за то, чтобы занять место у буфетной стойки. Мы боремся за то, чтобы у нас были деньги на гамбургер или бифштекс, когда мы там окажемся».
В отличие от других стран, у Соединенных Штатов не было своей лейбористской партии. Но профсоюзные органайзеры и борцы за гражданские права вынудили Демократическую партию осуществить некоторые реформы, также проводимые социал-демократами в других странах. В свою очередь, американские рабочие всех рас поддерживали партию в течение всего периода ее политического доминирования. Однако это всегда был непростой союз. Демократы полагались на избирателей из рабочего класса, чтобы победить на выборах, но демократическая коалиция также включала крупные корпорации – даже крупнейшие нефтяные компании и «Дженерал Электрик», которые в действительности диктуют всем свои условия.
Поэтому, когда в 1970-х экономический рост замедлился, и бизнес захотел восстановить прибыльность за счет рабочих, партия быстро оставила все свои обещания взаимного процветания и равенства, и выполнила заказ капиталистов. Демократическую партию все еще возглавляют люди, которые осуществили ту сделку. Хиллари Клинтон состояла в совете директоров Walmart с 1986 по 1992, в то время, когда корпорация вела свою антипрофсоюзные кампании. В будущем, во время ее сенатской кампании, она получит максимальные взносы по $25 тыс. от жертвователей из руководства компании, лоббистов и членов комитета в поддержку кандидатки. Во время пребывания Билла Клинтона на посту губернатора Арканзаса штат стал худшим в стране по технике безопасности на производстве. Это не было семейной авантюрой: демократы по всей стране заставляли профсоюзы принимать болезненные соглашения и расчищать путь доминированию корпораций.
У этого отката были миллионы жертв – не в последнюю очередь среди рабочих. Развал профсоюзов стоил черным мужчинам около $50 в неделю – часто это разница между обеспеченностью едой и жильем и голодом. Они обещали еще «представлять» и «включать» меньшинства и женщин, в то же самое время подрывая социальные программы и участие в профсоюзах, которые действительно дают угнетенным надежду на лучшую жизнь. Не удивительно, что чернокожие избиратели перестали голосовать.
Вот в каком положении оказываются сегодня либеральные политики. Они понимают, что не могут иметь дело с классовым неравенством, потому что это значит бросить вызов капиталу. Поэтому они тиражируют общие фразы о расизме и сексизме. Но всерьез разбираться с угнетением значит распределять богатство и власть (на сегодняшний день находящиеся в руках элит, а не рабочих) в пользу жертв расизма и сексизма среди рабочего класса. А это значит конфликтовать с интересами корпораций.
Без воли и желания следовать этим курсом мы получаем профессиональный антирасизм среднего класса, который говорит лишь о «частных случаях агрессии» расистов, смотрит фильмы с женщинами в главных ролях, пытаясь найти недостатки в универсальной стратегии, которая спасает жизни. Если либералы хотят бороться с угнетением, им надо начать говорить о том, как возродить профсоюзы и сделать их движущей силой борьбы большинства за справедливость. До тех пор, пока они этого не сделают, не стоит воспринимать всё, что они скажут о расизме и сексизме всерьез.
Впервые опубликовано в The Guardian
Перевод Валерии Ковалишиной.