Довод, который часто приводят левые, поддерживающие ЛГБТ-движение, состоит в том, что расизм, сексизм и, не в последнюю очередь — гомофобия, плохи постольку, поскольку они вносят раздор в ряды трудящихся и препятствуют их солидаризации. При всей бесспорности этого аргумента, его одного недостаточно. Чтобы принять подобную аргументацию, нужно уже быть левым, осознавать себя эксплуатируемым трудящимся. Но возможно ли, чтобы ЛГБТ-активисты восприняли социалистов не как людей, пытающихся навязать им какую-то дополнительную идентичность, а осознали органическую связь своего положения как представителей дискриминируемой группы и эксплуатируемого класса?

Нисколько не отрицая важности таких требований, как отмена гомофобного законодательства, я все же считаю необходимым рассматривать проблему под более широким углом и задаться вопросом: «Какой общественный строй обеспечит свободу и комфортные условия существования для ЛГБТ»?

Не существует гомосексуалов и гомофобов в вакууме. Гомофобия это не элемент пропаганды, которую можно просто отключить, или невежества, которое можно устранить, проповедуя терпимость, и даже не психологический недуг (хотя и то, и другое, и третье составляет важные стороны проблемы). Гомофобия это комплекс антигомосексуальных установок, обусловленных всей совокупностью общественных отношений.

Прежде всего, следует указать на ту особую роль, которую биологическое воспроизводство и кровно-родственные связи по-прежнему играют в современном обществе. Чтобы понять, насколько они важны, достаточно взглянуть на людей, по тем или иным причинам оказавшихся вне покровительства семьи: воспитанников детдомов, одиноких пенсионеров, бездомных, матерей-одиночек. Они поставлены в более или менее маргинальное положение.

Имущественные отношения, социальный статус, материальная обеспеченность, государственная идеология — все это «завязано» на семье, определяемой в традиционалистском ключе, как союз мужчины и женщины для производства потомства.

Более того, сама нация зачастую воспринимается как «естественное», «родовое», генетическое сообщество. С точки зрения обывателя «быть русским» — значит соответствовать неким расовым критериям, носить русскую фамилию, иметь русских родителей. Традиционная семья, наряду с государством, является одной из немногих «скреп» атомизированного социума.

Российские власти вполне могли бы повторить фразу Маргарет Тэтчер: «Нет никакого общества, есть только отдельные люди и семьи».

Чем выше значение семьи как «ячейки общества» (и, добавим, чем меньше у граждан социальных гарантий, чем эфемернее их трудовые права и права на бесплатное образование, здравоохранение, пенсии), тем более актуальна патриархальная идеология. Двойная эксплуатация женщин (вовлеченных в общественный труд и, одновременно, в процесс воспроизводства рабочей силы для капиталистического хозяйства) подкрепляется мифами о «предназначении» полов, женской и мужской природе, которые воспроизводятся из поколения в поколение. В подобном социуме положение ЛГБТ, мягко говоря, не завидно.

Гомосексуал, во-первых, воспринимается как уклоняющийся от долга деторождения, а, во-вторых, как уподобляющийся противоположному полу. В глазах гомофоба гей — это мужчина, добровольно принимающий на себя роль низшего существа, а лесбиянка — это женщина, посягающая на некоторые мужские привилегии (отсюда постоянное смешение лесбиянок с феминистками).

Помимо своей воли, гомосексуальный индивид оказывается «анархистом», ставящим под вопрос «как бы естественную» социальную иерархию.

Он воспринимается как предатель семьи, конструируемой через акт деторождения, как предатель гендерной нормы, конструируемой через отношения власти, как предатель этнической общности, конструируемой через генетическое родство, а в российском контексте также и как антипатриот, носитель «чуждых, западных ценностей».

Можем ли мы, исходя из этого анализа, сконструировать утопию, положительный образ будущего, в котором гомосексуальность больше не являлась бы проблемой? Будущего, в котором гомосексуальный индивид не чувствовал бы себя представителем какого-то особого «меньшинства», противопоставленного «большинству» или другим меньшинствам?

Такое будущее не может быть связано с идеей свободно-рыночной конкуренции, ведь в подобном обществе что-то всегда должно компенсировать недостаток социальной защищенности. И этим чем-то, как показывает практика, становятся традиционные и квази-традиционные структуры: семьи, этнические и религиозные сообщества. В таком, нестабильном, не-солидарном, фрагментированном, социально поляризованном социуме ЛГБТ, в лучшем случае, могут претендовать на роль одной из таких общин, которая неизбежно будет внутренне расколота на привилегированную элиту и «быдло».

В условиях либеральной демократии вполне можно представить ситуацию, когда открытый гей является президентом и, в то же время, ЛГБТ из низшего класса будут подвергаться насилию и травле в бедняцких гетто с высоким уровнем преступности.

При такой системе никто не может дать гарантии, что полоса официальной терпимости однажды не сменится новым периодом гонений. Собственно, в России мы уже видели подобное в 90-е годы, когда была отменена статья, преследующая за мужеложство, по телевизору крутили клипы группы «Тату», Жириновский агитировал в гей-клубах, но при этом существовала и усиливалась массовая гомофобия, которую власть не преминула использовать в надлежащий момент в популистских целях.

Чтобы изжить ненависть в отношении ЛГБТ-людей, необходимо устранить социальные, политические, экономические и идеологические условия, порождающие гомофобию. Главным из них я бы назвал снижение уровня социального неравенства и бедности. Не случайно, подъем ЛГБТ-движения в Западной Европе и США пришелся на «золотое тридцатилетие» социальных реформ. Рост благосостояния и образования, появление массового досуга: все это способствовало снижению агрессии и общей гуманизации нравов.

Необходимо четкое понимание того, что толерантность несовместима с нищетой, преодолеть которую можно лишь путем радикального перераспределения национального богатства.

Общество должно взять на себя образование, обеспечение стариков, здравоохранение и, следовательно, подорвать основу патриархальных отношений и мышления. Трудящиеся мужчины и женщины должны думать не о куске хлеба или продолжении рода как высшем жизненном достижении, а о самореализации в профессиональной и творческой сферах. Лишь в таком, солидарном, обществе действительно возможны такие явления, как индивидуальность и свободный выбор стиля жизни.