Как Сталин боролся с абортами

На протяжении почти двух десятилетий в СССР действовал запрет на проведение абортов. Данная политика, призванная, по мысли её инициаторов, дать позитивный демографический эффект и официально трактуемая в качестве меры по защите здоровья женщин, обернулась множеством трагедий. В свете новой попытки властей лишить женщину права на прерывание беременности анализ опыта сталинской борьбы с абортами представляется весьма поучительным.

Подготовка

В конце мая 1936 года в советской печати был опубликован проект Постановления Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров СССР «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатёж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах».

Согласно этому проекту, для уличённых в совершении абортов женщин предполагались штрафы до 300 рублей, а для врачей и лиц, оказывающих подобные услуги вне медицинских учреждений, – тюремное заключение сроком от года до двух лет. В этом же документе предлагалось ужесточить законодательство о разводах: существенно повысить плату за регистрацию разводов – до 50 рублей за первый развод, 150 – за второй и 300 рублей за каждый последующий, а также обязать для регистрации развода присутствовать в судебном заседании обе стороны. Для сравнения, зарплата советского служащего тогда составляла примерно 450 рублей.

В качестве мер защиты материнства документ предлагал повысить размер алиментов до 30% заработка отсутствующего родителя за одного ребёнка, до 50% за двух и до 60% на трёх и более детей, а за уклонение от уплаты алиментов установить уголовное наказание – 2 года тюремного заключения. Определялись также пособия многодетным матерям – 2000 рублей в год для матерей с 7-ю детьми и доплаты за каждого последующего, предельная планка которых установлена в 5000 рублей, на которые могли рассчитывать матери, имеющие 11 детей и более[1].

Проект был опубликован в целях его «общенародного обсуждения», на которое отводился всего лишь месяц. Тогда как формально не числившееся в числе его инициаторов Политбюро ЦК ВКП(б) занималось в закрытом режиме обсуждением и разработкой проекта почти полтора года.

Впервые вопрос был вынесен на рассмотрение Политбюро 9 июля 1935 года с формулировкой «Закон о помощи рожающим женщинам»[2]. Тогда, по-видимому, и началась подготовка текста, рассмотренного в Политбюро спустя 9 месяцев, 9 марта 1936 года уже под заглавием «Закон о воспрещении абортов, помощи роженицам и расширении сети детских яслей и детских домов»[3]. В течение весны вопрос рассматривался ещё дважды, пока 20 мая не было принято наконец решение опубликовать проект для изучения общественной реакции.

О степени важности, которую придавало Политбюро данному вопросу свидетельствует не только длительная его подготовка, но и то, что в дебатах среди высшего партийного и государственного руководства приняли участие вдова Ленина, а на тот момент – заместитель наркома просвещения Надежда Крупская, нарком просвещения Андрей Бубнов, нарком юстиции Николай Крыленко, руководитель советских профсоюзов Николай Шверник, прокурор СССР Андрей Вышинский и другие ключевые фигуры.

Для многих из тогдашних советских руководителей, большевиков с дореволюционным стажем, непосредственных организаторов Октябрьской революции, сама постановка вопроса о запрете абортов представлялась скандальной ревизией революционного наследия.

Основатель большевистской партии Владимир Ленин считал требование «безусловной отмены всех законов, преследующих аборт» охраной «азбучных демократических прав гражданина и гражданки»[4].

Надежда Крупская в статье «Война и деторождение» (1920 г.) писала:

«Аборт по закону был наказуем. И именно потому, что его надо было скрывать, он обходился недешево. Доктора и акушерки спекулировали на абортах. Дешевый аборт, к которому прибегали швеи, прислуга и прочие, производился обычно совершенно неосведомленными людьми и был связан с большим риском для женщины. Положить конец спекуляции в этой области может лишь отмена наказуемости аборта, вызываемого общими неблагоприятными социальными условиями. Борьба с абортами должна вестись не преследованием матерей, идущих на аборт часто с опасностью для собственной жизни; [борьба] должна быть направлена на устранение тех социальных причин, которые ставят мать в такое положение, что либо аборт, либо в воду […] Нельзя считать преступным уничтожение плода, еще не ставшего живым существом, составляющего еще часть организма матери»[5].

В подобном духе тема аборта освещалась во всех советских словарях, учебниках, популярных статьях и брошюрах[6].

Как сообщалось в «Большой советской энциклопедии», с момента провозглашения в советском государстве бесплатности и свободного характера абортов женская смертность от их последствий снизилась с 4 до 0,28%, т.е. в 14 раз. Этот факт официально популяризировался в качестве одного из достижений советской социальной политики. По мнению Игоря Кона, «до конца 1920-х гг. СССР занимал ведущие позиции в мире по изучению абортов и методов планирования семьи»[7]. И хотя с 1929 года статистика по абортам была в СССР засекречена, тема абортов до 1936 года освещалась во всех советских словарях, учебниках, популярных статьях и брошюрах в духе статьи Крупской[8].

Так что предложенный к всенародному обсуждению проект выглядел абсолютно сенсационным. Тем более, что социальные причины, толкающие женщин на избавление от плода к тому времени преодолены отнюдь не были, что не являлось тайной для руководителей государства.

Пойти на столь резкий поворот в семейной политике власти могли лишь в чрезвычайном положении. А оно как раз таким и было. В 30-е годы в связи с экономическими трудностями, и особенно – массовым голодом 1932-1933 годов в стране начинает неуклонно снижаться рождаемость. В середине 20-х население Советского союза прирастало на 4 млн. чел. в год. Если в 1928 году в стране рождалось 42, а умирало лишь 18 человек на тысячу, то к 1932 году рождаемость превысила смертность всего на 5,6%, а в 1933 году в городах европейской части России впервые был зафиксирован отрицательный демографический баланс[9].

Запрет абортов, усложнение условий развода, введение почётных званий для многодетных матерей представляли собой попытку решить эту проблему наскоком. Попытку, которая вызвала такое раздражение, что даже в условиях середины 30-х находились люди, готовые критиковать её вслух.

Всенародное обсуждение

Хотя майская публикация была представлена как приглашение к всенародному обсуждению, документ при этом, о чём не сообщалось, отражал позицию большинства Политбюро ЦК ВКП (б), а потому наиболее заметные и влиятельные из его противников, такие как Надежда Крупская и Александра Коллонтай, не имели возможности выступать с публичной критикой, подчиняясь принятым тогда понятиям о партийной дисциплине.

По мнению американского исследователя истории сталинизма Шейлы Фитцпатрик, обсуждения проекта в коллективах предприятий зачастую рассматривались работниками как формальная повинность – люди понимали, что у правительства уже есть определённое мнение, выступать против которого себе дороже. Тем не менее, критические высказывания попадали даже на страницы центральной прессы.

«Одна женщина сказала репортёру [газеты «Труд»], что пойдёт «буквально на всё, чтобы не иметь второго ребёнка» и «готова на аборт в любых условиях», хотя у неё муж и зарабатывает она хорошо. Причины этому – проблемы со здоровьем у первого ребёнка, требующие неусыпного внимания, и плохие жилищные условия: «Моя семья живёт в комнате в 30 метров вместе с другой семьёй. Имею я право позволить себе роскошь завести в таких условиях второго ребёнка? Я считаю, что нет». Другие женщины (и даже один случайно затесавшийся мужчина) писали в газеты письма с такими же аргументами. «Я живу с тремя детьми в 12-метровой комнате, — писала женщина-бухгалтер из Москвы. – И как ни велико моё желание иметь четвёртого ребёнка, не могу позволить себе этого». Аборты нужно запретить, но только частично, утверждал ленинградский инженер (мужчина): следует принимать индивидуальное решение по каждому отдельному случаю, после обследования «авторитетной комиссией» материальных и жилищных условий беременной женщины»[10].

На материалы о дискуссии, публикуемые советской прессой, обратил внимания и Лев Троцкий, некогда главный конкурент Сталина в борьбе за политическое руководство в правящей партии. Дискуссия о запрете абортов застаёт изгнанника в Норвегии, в разгар работы над книгой «Преданная революция», в которой он даёт развёрнутый комментарий происходящему:

«Отдельные проникающие в печать сведения о практике абортов имеют поистине потрясающий характер. Так, через одну только сельскую лечебницу в одном из районов Урала прошло в 1935 году «195 изуродованных бабками женщин», в том числе 33 работницы, 28 служащих, 65 колхозниц, 58 домохозяек и пр. Уральский район отличается от большинства других районов только тем, что сведения о нём попали в печать. Сколько же женщин уродуется ежегодно на всём протяжении Союза? Обнаружив свою неспособность обслужить женщин, вынужденных прибегать к вытравливанию плода, необходимой медицинской помощью и гигиенической обстановкой, государство резко меняет курс и становится на путь запрещений […]. Заранее ясно, что в СССР, как и на Западе, в лапы тюремщика будут попадаться главным образом работницы, прислуги, крестьянки, которым трудно утаить шило в мешке. Что касается «наших женщин», предъявляющих спрос на хорошие духи и другие приятные вещи, то они будут по-прежнему делать, что найдут нужным, под самым носом у благожелательной юстиции»[11].

Впрочем, обличительный пафос Троцкого был адресован главным образом зарубежной аудитории, подавляющее большинство советских граждан не имели возможности ознакомиться с его высказываниями, так что на ход дискуссии они никак не повлияли.

27 июня 1936 года Политбюро первым пунктом повестки дня ставит вопрос «Об итогах обсуждения законопроекта о запрещении абортов»[12]. На заседании происходит утверждение окончательного варианта постановления, которое в тот же день формально утверждает ЦИК и Совнарком.

В итоговом тексте постановления из всех высказанных в ходе дискуссии предложений были принято только два – право на аборт получили женщины, имеющие наследственные заболевания, а размер алиментов понижен до четверти зарплаты на одного ребёнка, до трети – на двух и до половины на трёх и более детей.

В соответствии с принятым постановлением была изменена 140 статья Уголовного кодекса РСФСР[13]. Отныне для предоставления женщинам права на аборт мнения лечащих врачей оказывалось недостаточно – требовалось разрешение специальных комиссий, которые разрешения эти давали весьма неохотно, опасаясь уголовного преследования.

Вслед за запретом абортов появилось секретное постановление Наркомздрава об изъятии из торговой сети всех противозачаточных средств[14].

Вопреки запрету

И до запрета абортов в СССР была широко распространена практика их производства вне стен медицинских учреждений, что создаёт затруднения при установлении реальной картины. После 1936 года подсчёты становятся ещё менее точными. Не вызывает никаких сомнений лишь тот факт, что за некоторым снижением числа абортов, которое наблюдалось в первый год действия постановления, затем эта цифра начала расти.

Даже в сталинские годы проблема роста числа нелегальных абортов признавалась и даже обсуждалась в печати. Так, проф. Шаргородский в увидевшей свет в 1947 монографии «Преступления против жизни и здоровья», не приводя абсолютных цифр и взяв за 100% число абортов, зарегистрированных в 1935 году, показывает следующую динамику зарегистрированных абортов:

Годы
Проценты
1935
100
1936
58
1937
26
1938
33
1939
40
1940
35

«При оценке этих данных, — считает автор, — следует раньше всего отметить, что наибольшее сокращение абортов имело место в 1937 г., а затем отмечался некоторый рост, который тогда привлек к себе внимание органов, ведущих борьбу с абортами. Должно также иметь в виду, что запрещение абортов имело своим результатом в годы 1937—1941 увеличение числа незаконных абортов, производимых вне больничных учреждений, эти аборты хотя в значительной степени и регистрируются, но, конечно, многие аборты остаются неизвестными даже медицинским органам. Из числа  зарегистрированных  абортов было в  (процентах):

Годы
В медицинских учреждениях
Вне их (недозволенные аборты)
Всего
(в процентах)
1935
85
15
100
1936
68
32
100
1937
9
91
100
1938
11
89
100
1939
16
84
100

Ясно, что многие случаи абортов, особенно производимых на ранних стадиях беременности, в эту статистику не попали»[15].

Понять порядок цифр, который не мог по понятным причинам показывать Шаргородский, можно из сводки Отдела судебной статистики Верховного суда СССР, подготовленной в 1955 г. По данным материалов сводки видно, что за 1937-1954 и первое полугодие 1955 года за нелегальные аборты было привлечено к уголовной ответственности 63280 врачей и 349092 беременных женщин. В разбивке по годам картина выглядит следующим образом:

Годы
Запрещенный аборт
Врачей
Беременных женщин
1937
3299
3755
1938
3057
4019
1939
2424
7959
1940
2533
9215
1941
3490
17021
1942
902
2876
1943
882
2211
1944
1476
3306
1945
2355
4221
1946
3295
10845
1947
2898
11193
1948
4148
20233
1949
5781
33772
1950
5477
43213
1951
5855
56193
1952
6380
64865
1953
3812
54195
1954
3731
1 полугодие 1955
1485
Статистические данные Отдела судебной статистики Верховного Суда СССР о числе осуждённых по Союзу ССР за 1937-1954 гг. и I полугодие 1955 г. (кроме осуждённых специальными судами). Извлечение[16].

Интересно отметить, что в первые годы действия запрета число привлечённых к ответственности врачей и пациенток примерно совпадает, в предвоенные годы пропорция начинает меняться – на одного врача приходится уже 3-4 пациентки, в военное время количество привлечённых к ответственности по этим статьям падает, а затем начинает снова расти, как начинает расти и количество привлечённых к ответственности женщин на одного врача, достигнув в начале 50-х соотношения примерно 1 к 10. Снижение количества привлечённых к суду в военное время вероятно, может быть вызвано тем, что в этот период органы внутренних дел могли более лояльно относиться к такого рода правонарушениям. Тенденция же к изменению соотношения врачей и беременных женщин, показывает, первое время следственные органы не проводили тщательных расследований и передавали дела на врачей в суд на основании лишь одного факта аборта, но затем начали добиваться от попавших к ним врачей информации по другим случаям. Интересно также, что самое большое количество привлечённых к ответственности врачей приходится на 1952 год, совпадая по времени с печально известными «делом врачей» и государственной антисемитской кампанией.

Отдельные сведения, приводимые в письме заместителя начальника Центрального управления народно-хозяйственного учёта Госплата СССР В. Старовского Председателю Госплана СССР Н.А. Вознесенскому ещё более проясняют картину:

«В 1937 году было зарегистрировано 567,9 тыс. абортов, — сообщает В. Старовский, — в 1938 году — 681, а в 1939 году — 722,9 тысяч абортов, что составляет к 1937 году 127,3%. По отдельным республикам рост абортов за 1939 год по сравнению с 1937 годом составляет в %:

РСФСР — 123,6

УССР — 132,8

БССР — 130,6

Азербайджанская ССР — 113,4

Грузинская ССР — 122,7

Армянская ССР — 145,7

Туркменская ССР — 131,5

Узбекская ССР — 172,9

Таджикская ССР — 160,5

Казахская ССР — 157,3

Киргизская ССР — 107,6»[17].

При этом, по информации главного статистического ведомства росло и относительное число абортов в сравнении с количеством родовспоможений, с 1937 по 1939 год эта цифра выросла с 21,2 случая абортов на сотню деторождений до 29,5. Из 722,9 тыс. зарегистрированных в 1939 году абортов 656,4 тысячи, т.е. 90,8% были начаты вне лечебных учреждений.

Таким образом, за время действия закона, запрещающего аборт, не менее полумиллиона женщин ежегодно оказывались в лечебных учреждениях в результате последствий подпольных абортов.

Характерно письмо ташкентской комсомолки Н. Браун М.И. Калинину, зарегистрированное 27 апреля 1937 года:

«Мне всего 24 года, у меня уже есть один ребёнок, которого я с большим трудом воспитываю. Так как сама я специальности не имею, работаю техническим работником, оклад получаю 200 руб[лей]. На своём иждивении имею: 1. Мать 70 лет, ребёнка и мужа – студента 3-го курса Ин[ститу]та, который получает 130 руб[лей] стипендии, и сама я, вот все наши средства. Я сейчас беременна, аборт мне делать не разрешают, что я должна делать? Родить ещё я не могу, так как не в силах его воспитать. Кроме того, сама работаю, прихожу с работы, я не в силах чем-либо заняться, так как нужно с ребёнком заниматься, или пойти культурно развлечься я так же не в силах. И это с одним ребёнком, а если будет 2-е? Это ужас! И на мой заработок прожить в городе очень тяжело. Для того, чтобы избавиться от ребёнка, я начинаю пить разную дрянь, поднимаю умышленно тяжести и т.д., и это разве только одна я это делаю?

Затем, сколько женщин приходят в больницу ежедневно с кровотечением? Потому что они или идут к бабке, или ковыряют сами, рискуя своим здоровьем, — тысячи. Что я предлагаю?

  1. Контролировать комиссии и врачей, которые принимают на аборт, чтобы не было злоупотреблений с их стороны.
  2. Учитывать материальные возможности родителей (согласно этого разрешать аборты).
  3. Изобрести медицине реальные профилактические средства борьбы с абортами.

Сейчас я вынуждена отрывать от семьи последний свой заработок и нести частному врачу за аборт (стоимость его от 250 до 500 руб[лей])»[18].

Письмо комсомолки Браун показывает, что риск врачей, которым производство абортов грозило реальными тюремными сроками, делал эту услугу непозволительно дорогой для молодых девушек. В то время как получить официальное разрешение на аборт оказывалось весьма затруднительно:

«Недавно я встретила одну женщину в консультации, у неё 6 месяцев ребёнку, и 4-й месяц беременна. Она такая худая и измученная, что мне было больно смотреть на неё. В грудях испортилось молоко, ребёнка врачи запретили им кормить, ребёнок на искусственном питании. Сама начала ходить на комиссию лечь на аборт, так её и не разрешили. Бедная просто в отчаянии, рассказывает: материально живёт скверно. Второй случай: моя подруга, оба они студенты, забеременела, пошла к врачам, как как у неё были больные почки, думала ей сделают. Врачи, осмотрев её, заявили, что почки у неё действительно больные, но если она родит, то тотчас же поправится. Это ли не издевательство со стороны врачей, они просто этим злоупотребляют и там, где можно, они говорят «нельзя»»[19].

О причинах, которые побуждали комиссии, выдающие разрешения на производство аборта, их работники вполне откровенно признавались людям, в них обращавшимся. Рабочий-электромонтёр Ленинградского завода им. Ворошилова П.Г. Агафонов, жену которого о нежелательности повторных родов в связи с пороком сердца предупреждали лучшие акушеры города, но работники абортных комиссий отказывались выписывать соответствующий документ, так рассказывал об этом в письме М.И. Калинину:

«Я представляю 3 рентгеновских документа, снимки о положении сердца [жены] за 1929-[19]31, [19]35 [г]оды – не признают их, и кончено. У меня даже встал вопрос в голове: врачи ли там заседают? […] Иду доставать копии врачебного наблюдения за больной же в амбулаторию ф[абри]ки «Красное знамя» и Медиц[инской] академии – не дают: Вы – неофициальное лицо, а всего лишь только являетесь мужем, да и как мы можем Вам это дать. Иду в Отдел Мат[ери] и Млад[енца] Горздравотдела за помощью. Там отговариваются от защиты матери китайской стеной, заявляют: «Да, мол, что Вы, что нам из-за Вас хочется сидеть в тюрьме?». Спрашиваю: «За что Вы из-за меня сядете в тюрьму?» — «Да, мол, за помощь нашу. Если мы Вам окажем посодействие в достаче Ваших документов, да ещё для представления в Абортную Комиссию, — что вы с ума [сошли что] ли, сидеть за вас 2 года» (даже знают время) […]. И просил-просил я их помощи, так и не допросился, все инструктора боятся сесть в тюрьму»[20].

Ни письмо рабочего Агафонова, ни письмо комсомолки Браун на политику власти влияния не оказали. Да и направлены они были не по адресу – политическое решение принималось не Калининым, а Политбюро ЦК ВКП(б), сам же всесоюзный староста даже не принимал участия в подготовке документа.

Однако, на низовом уровне сопротивление одиозному постановлению выражалось в его массовом невыполнении врачами и работниками следственных органов, что в условиях сталинской поры требовало от них большого мужества.

В. Старовский доводит до сведения председателя Госплана, как росло по годам количество разрешений, выдаваемых абортными комиссиями, несмотря на очевидный в данном случае риск, уже в течение первых трёх лет после появления постановления:

«Количество абортов по медпоказаниям за 1939 год, в сравнении с 1939 годом выросло на 45,9%. По отдельным союзным республикам этот процент ещё значительно выше:

УССР – 55,9%

БССР – 203,4%

Армянская ССР – 63,1%

Узбекская ССР – 55,4%

Таджикская ССР – 65,4%

Киргизская ССР – 47,6%.»

Сообщает Старовский и о невыполнении постановления в части уголовного преследования женщин, решившихся на нелегальный аборт: «По отдельным республикам количество дел, переданных прокурору для привлечения к уголовной ответственности за производство искусственных абортов, составляет меньше, чем 50% от общего числа установленных искусственных абортов. По Узбекской ССР – 46,4%, Киргизской ССР – 48,3%, Казахская ССР – 49,2%%»[21]. Однако, в данном случае он воздерживается от указания абсолютных цифр по стране – и это не случайно. Сравнение приведённых им же данных с вышеприведёнными цифрами Отдела судебной статистики Верховного суда СССР показывает, что в 1939 году в целом по стране на 656400 зарегистрированных случаев нелегального производства аборта пришлось лишь 7959 случаев заведения в отношении совершивших аборт женщин уголовных дел.

Т.е. реально средняя по стране цифра возбуждения уголовного дела по зафиксированному факту незаконного аборта составляла 1,2%, а упомянутые в его записке Узбекистан, Киргизия и Казахстан являлись по всей видимости рекордсменами не по нарушению, а по выполнению закона об уголовной ответственности, данные о которых, хоть с точки зрения тогдашней законности и выглядят неприглядно, но в то же время – не столь вопиюще, как 1,2%.

В результате уже к началу Второй мировой войны число произведённых в СССР абортов почти сравнялось вышло на уровень, отмечавшийся до принятия запрещающего постановления[22].

Поскольку запрет на проведение абортов по факту не действовал, а лишь создавал для женщин дополнительные проблемы, негативно влияющие на их здоровье, ожидаемого демографического результата данная кампания не принесла. Кратковременный эффект наблюдался лишь в течение первого года действия постановления. В 1937 году в Москве родилось 136 тысяч детей, почти вдвое больше 70 тыс., рождённых в 1935[23]. Среднесрочный результат оказался менее внушительным. Если в 1935 году средняя рождаемость в советских городах составляла 25 младенцев на 1000 человек, к 1940 году эта цифра выросла до почти 31 младенца[24]. Однако, в сельской местности по ряду причин, в том числе – в связи с низким уровнем медицинского обслуживания, количество деторождений продолжало падать. Если в 1925 году на в стране было зарегистрировано 6,8 деторождений на одну женщину, то к 1940 году этот показатель составил уже лишь 2,55[25].

Инициированный руководством ВКП (б) запрет на производство абортов потребовал столь серьёзной ревизии идеологических установок большевистской партии, что для его введения власти пришлось имитировать «широкое общенародное обсуждение», попытаться представить дело таким образом, будто речь идёт о требовании «снизу». Однако, уловка эта провалилась – с момента публикации проекта постановления всем было очевидно – это готовая позиция правительства, повлиять на которую вряд ли возможно.

После вступления в силу постановление оказалось фактически не работающим в части уголовного преследования решившихся на нелегальный аборт женщин – лишь не более полутора процентов зарегистрированных случаев незаконного аборта доводились до суда. Однако, жёсткая мера наказания (тюремное заключение сроком до трёх лет), предусмотренная для врачей, вызвала, с учётом риска – серьёзное повышение платы, взимаемой за подобнее операции. Решаясь на аборт в силу отсутствия средств на содержание и воспитания ребёнка, многие женщины к тому же не могли себе позволить и оплату услуг квалифицированных врачей, а потому вынуждены были прибегать к опасным для здоровья сомнительным услугам неспециалистов, либо действовать самостоятельно, «народными средствами». В результате из сотен тысяч ежегодно регистрируемых случаев абортов, 90% оказывались выявлены и попали в государственную статистику в связи с тем, что женщинам требовалось лечение от последствий аборта, начатого вне стен медицинского учреждения.

Практика применения постановления о запрещении абортов довольно быстро вызвала у врачей и работников правоохранительных органов полное его неприятие, однако отменить его стало возможно лишь после смерти И.В. Сталина.

Обусловленное стремлением к сокращению социальных издержек намерение современных проправительственных партий вывести аборт по социальным показаниям из перечня бесплатных медицинских услуг неизбежно в рыночных условиях приведёт к существенному росту спроса в платных клиниках, а следовательно – к росту расценок в коммерческих медицинских учреждениях. В свою очередь, результат предположить нетрудно – а именно очередное увеличение случаев непрофессионального вмешательства. Так что данная мера, снова представляемая в качестве меры по защите здоровья женщин и улучшения демографической ситуации, очевидно, вызовет прямо противоположные последствия.

Сергей Козловский.

[1]Фитцпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России и 30-е годы: город. – М.: РОССПЭН, 2008., с. 184.
[2] Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б). Повестки дня заседаний. 1919 – 1952: Каталог / Т. II. 1930-1939. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001, с. 671.
[3] Там же, с. 738.
[4] Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 23. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1961., с. 257.
[5] Крупская Н.К. Педагогические сочинения. Т. 6. – М.: Издательство академии педагогических наук, 1959. Цит. по: http://publ.lib.ru/ARCHIVES/K/KRUPSKAYA_Nadejda_Konstantinovna/
[6] См., напр. статью «Аборт» из «Малой советской энциклопедии» 1930 года. http://malayaencyklopediya.com/tom1/15.php
[7] Кон И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на берёзке. – М.: ОНИ, 1997., с. 299.
[8] См., напр. статью «Аборт» из «Малой советской энциклопедии» 1930 года. http://malayaencyklopediya.com/tom1/15.php
[9] Левин М. Советский век. – М.: Издательство «Европа», 2008., с. 118.
[10] Фитцпатрик Ш. Цит. соч., с. 185.
[11] Троцкий Л.Д. Преданная революция. – М.: НИИ культуры, 1991., с. 126.
[12] Политбюро ЦК РКП (б) — ВКП (б)…, с. 768.
[13] http://www.bestpravo.ru/sssr/eh-akty/x1r.htm
[14] Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998., с. 212.
[15] Шаргородский М. Преступления против жизни и здоровья. – М., 1947., с. 411; http://www.pravo.vuzlib.org/book_z995_page_39.html
[16] История сталинского Гулага. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах / Т. 1. Массовые репрессии в СССР / Отв. ред. Н. Верт, С.В. Мироненко. Отв. сост. И.А. Зюзина. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004., с. 615.
[17] Советская повседневность и массовое сознание. 1939-1945 / Сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003., с. 250.
[18] Письма во власть. 1928-1939: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2002., с. 346-347.
[19] Там же, с. 346.
[20]Там же., с. 349-350.
[21] Советская повседневность и массовое сознание…, с. 250-251.
[22] Соломон П. Цит. соч., с. 203, 208.
[23] Сакевич В.И. Что было после запрета аборта в 1936 году // http://demoscope.ru/weekly/2005/0221/reprod01.php.
[24] Фитцпатрик Ш. Цит. соч., с. 187
[25] Вишневский А. Демография сталинской эпохи // http://demoscope.ru/weekly/2003/0103/tema04.php

4 thoughts on “Как Сталин боролся с абортами

  1. Чтобы понять, почему И.В.Сталин пошел на отмену легализации абортов, связываемой с ленинской политикой и преподносимой как проявление эмансипации советской женщины, необходимо восстановить контекст эпохи — мировой и внутригосударственный.

  2. Есть там и раздел о том, что предшествовало снятию запрета на аборт, как развивались события после того, как в 1936 году аборт в СССР был запрещен.

Добавить комментарий для expertblog.info Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *