Зачем нужен Экономический совет?

Экономический совет при Президенте — слабый орган, задачей которого является сохранение полностью устраивающего элиты status quo. Спасение состояний олигархов путем «жесткой экономии» за счет населения — единственное реальное содержание обсуждаемых «структурных реформ».

В середине мая в журнале The National Interest – том самом, в котором Френсис Фукуяма впервые заговорил о “конце истории”, – появилась статья Петра Авена, Владимира Назарова и Самвела Лазаряна под заголовком «Twilight of the Petrostate» («Сумерки нефтегосударства»).

В первом приближении это понятное любому экономисту рассуждение на тему фатальной ограниченности потенциала роста нефтегазовых экономик. С обвалом нефтяных котировок и, соответственно, привязанных к ним цен на газ стали актуальными размышления о судьбах государств, получивших наибольшую прямую выгоду от 15-летнего высокого полёта цен на нефть, и выстроивших на последней свой бюджет.

Классическое утверждение заключается в том, что самое разумное, что вы можете сделать с этим подарком судьбы, это вложить его в свои инфраструктуру, людей и институты. В реальности же развращённая и демотивированная такой благосклонностью фортуны государственная власть никогда этого не делает и, в лучшем случае, лишь создаёт специальный закрытый фонд для сбережений «на чёрный день», как это сделала, например, Норвегия. Далее неминуемо следует конец эпохи высоких цен на углеводороды и экономический крах нефтяных государств, не имеющих в основе существенного качественного основания, каковым, по мнению авторов, являются, конечно, выстраданные развитыми странами ценности и институты рыночной демократии.

Зачем вообще сегодня в России читать статью банкира-миллиардера ельцинской генерации и двух экономистов из НИФИ Минфина РФ, да ещё и напечатанную в неоконсервативном издании при think tank одиозного 37-го президента США? Есть две причины: от ожиданий и от действительности.

С новостью о возобновлении работы Экономического совета при президенте в федеральную повестку вернулась экономика. Задача этого органа, созданного в самом начале третьего срока, заключается в том, чтобы подготовить программу экономических реформ к 2018-му году, т.е. к началу срока четвёртого. На сегодня это единственный источник возможных реформ, необходимость которых лежит на поверхности, поэтому за процессом приходится наблюдать и тем, кто возлагает на них надежды, и тем, кто предвкушает их разрушительный потенциал.

Но чем дальше заходит процесс, тем яснее, что правы, скорее, последние. А вернее заблуждаются обе стороны, потому что всё говорит в пользу намерения президента сохранить status quo, что является отличной новостью для олигархии и политических элит и практически открытым объявлением войны низшим слоям общества. Чтобы это увидеть, нужно разобраться с тем, какие существуют ожидания от совета и экономической политики в целом и как развиваются события в реальности.

Что есть

Правительству, лишённому возможности принимать политические решения, в ответ на кризис удаётся только одно – продолжение политики строгой налогово-бюджетной экономии. Хотя, надо признать, что оно пытается выходить за эти рамки. В последние недели мы могли наблюдать эпопею с борьбой за повышение размеров дивидендов, выплачиваемых госкомпаниями в этом году.

Государству как держателю обыкновенных акций в госкомпаниях причитается наравне с остальными акционерами доля от прибыли, размер которой определяется в той или иной форме управляющими структурами компаний, заинтересованными в распределении прибылей в пользу инвестиций в проекты самой компании. В апреле правительство объявило о намерении “состричь” с госкомпаний как можно больше для латания бюджетного дефицита, на что спустя месяц споров получило отказ по всем направлениям. Обязательно вспоминайте этот эпизод, когда сторонники приватизации в следующий раз начнут рассказывать вам о высокой степени огосударствления российской экономики.

Следующую ставку в борьбе с экономическим кризисом здесь и сейчас правительство делает на “большую” приватизацию, предполагающую распродажу государственных долей в крупных компаниях. Понятно, что этот вопрос находится, в конечном счёте, только в компетенции первого лица. И сегодня, пожалуй, самый удобный момент, чтобы провернуть это дело в интересах элит. Когда-то давно, в 2003 году Путин прогнозировал рост капитализации Газпрома до $1 трлн., эту чепуху за ним упорно повторяли руководители компании вплоть до 2008 года, когда её капитализация упала ниже $100 млрд. В 2015 году стоимость компании после отскока и вовсе рухнула до $56 млрд. Та же участь катастрофической утери стоимости постигла и Роснефть сразу после назначения Игоря Сечина на пост президента компании в мае 2012 года. Тогда Сечин провернул сделку с покупкой Роснефтью доли британской ВР в ТНК-ВР. Сделка века, поданная с помпой, обернулась для государственной Роснефти грандиозными долгами.

Золотое правило фондового рынка велит покупать при низких ценах. Сегодня капитализация самой Роснефти даже ниже стоимости купленной четыре года назад доли в ТНК-ВР, а государственные 19,5% в Роснефти стоят первыми в очереди на приватизацию. Этот пакет по нынешним ценам обойдётся покупателям всего в 650 млрд. руб., что сравнимо с той суммой, которую правительство планировало собрать с госкомпаний в качестве годовых дивидендов – 400 млрд. руб.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что и в этом деле у правительства мало шансов на победу над бюджетными дырами: вырученные от приватизации деньги, скорее всего, уйдут на погашение долгов самой Роснефти. Надо ли говорить, что Сечин и Ко будут первыми бенефициарами этих сделок с государственным имуществом? А на очереди в 2016 году ещё «Башнефть», «Алроса», «Совкомфлот».

И, наконец, самый скрытый и самый значительный процесс – избавление госкомпаний от непрофильных активов. Именно под этим лозунгом после радикальной смены руководства Газпрома в начале первого путинского срока прошла крупнейшая распродажа госимущества, в результате которой на отечественной сцене закрепились все наиболее известные сегодня олигархические кланы, включая медиа-империю Юрия Ковальчука, контролирующую большую часть российских пропагандистских СМИ от Первого канала и НТВ до «Известий» иРСН.

Теперь этот лозунг возвращается, но уже как инструмент борьбы с рецессией. С точки зрения правящих экономических элит «непрофильные активы» госкомпаний – самый лакомый кусок пирога. С точки зрения сиюминутных задач правительства это возможность ещё немного наскрести в бюджет к 2018 году. В общей логике путинского неолиберализма – и соглашения олигархии и большого бизнеса, лежащего в его основании – речь идёт об уменьшении участия государства в экономике в духе заветных «структурных реформ».

Ничего кроме этих последних у правительства реально нет. Единственный доступный для кабинета министров в этой политической системе способ приведения бюджета в порядок в условиях загибающейся экономики это его жёсткая консолидация, т.е. сокращение расходов.

Чего ждать

Связь между Экономическим советом как инструментом решения экономических проблем и статьёй о конце истории нефтяного государства гораздо глубже, чем может показаться. В праволиберальной оптике история о порочности нефтяных государств с их авторитаризмом и «социальным популизмом» есть прозрачный намёк на путинский режим. Отсылка к «борьбе невидимой руки рынка с нефтяным Левиафаном» предполагает неминуемую победу первой просто по законам экономики. В этом — самая суть капиталистической апологии в современной России. Путинизм здесь оказывается не более чем превратностью судьбы, досадным отклонением на пути к либеральной демократии. И главное, что победа здравого смысла неизбежна, потому что Левиафан передвигается на ногах из чёрной жижи, которую прогресс уравняет с глиной. В этой же логике долгожданный призыв Алексея Кудрина в экономический совет при Президенте расценивается как вынужденное отступление заигравшегося режима перед универсальной рыночной справедливостью.

Владимир Назаров – директор Научно-исследовательского финансового института Министерства финансов и, может быть, самый воинственный приверженец рыночного фундаментализма в России из тех, кто высказывается публично, – соавтор статьи, с которой мы начали. За день до её публикации он был включён в состав рабочей группы Экономического совета «Приоритеты структурных реформ и устойчивый экономический рост». Эта группа с говорящим названием и есть единственное реальное содержание работы Экономического совета.

Если попытаться предметно изучить тезисы членов совета, то в лучшем случае можно нащупать что-то о реформе судебной системы и повышении пенсионного возраста от Кудрина. В остальном это просто порожние фразы о необходимости роста. Помимо штатного помощника президента Андрея Белоусова и придворных экономистов Владимира Мау иАлександра Аузана на заседание президиума экономического совета 25 мая были приглашены представители Минэкономразвития и уполномоченный при президенте по правам предпринимателей Борис Титов (он же теперь занимается восстановлением проекта правой прокремлёвской партии на основе «Правого дела»).

Почему такой слабый состав? Эти люди выглядят ещё более жалко, чем правительство. Чтобы дать карт-бланш Кудрину? Да, но такой ответ вписывается в куда более общую и важную задачу – нужно оставить всё, как есть. Сложившаяся конфигурация на самом деле полностью устраивает элиты, сегодня для них нет ничего хуже возможного поворота к каким-либо переменам, их запрос на «структурные реформы» на самом деле и есть запрос на сохранение status quo.

И, главное, у государства есть ответ на рецессию, который удовлетворительно решает эту задачу, и этот ответ – продолжение политики строгой экономии, предполагающей методичное наступление на социальные и трудовые права с удешевлением рабочей силы. Именно поэтому, по сути, единственная цель, заданная самим президентом, формулируется как выход на высокие темпы роста через снижение бюджетного дефицита и инфляции.

Именно поэтому нельзя считать предложение Кудрина о повышении пенсионного возраста чрезвычайным поворотом социальной политики путинского государства: оно шло по этому пути всегда, наследуя антиэгалитаризму 1990-х. И именно так неолиберальные догмы из кулуаров Гайдаровского института плавно переходят на уровень государственной политики, точно отвечая на запрос высших слоёв и расширяя пропасть нищеты, социальной незащищённости и бесправия.

Александр Замятин.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *