Россия — не альтернативное предложение

Правда ли, что путинская Россия является альтернативой гегемонии США в мире? Чего ждать от выборов 18 сентября? Какие задачи стоят перед российскими левыми? На эти и другие вопросы чешскому журналу «Аларм» отвечает российский поэт, музыкант и активист РСД Кирилл Медведев.

Что должен сегодня сделать художник в России, чтобы ему стало неудобно жить в стране?

Зависит от того, что понимать под неудобством. Потенциально любой человек даже за перепост в социальной сети может попасть под суд, но по факту если ты часть оппозиционной среды, живёшь ее культурной и политической жизнью и при этом не участвуешь каждый день в несогласованных акциях, то шанс подвергнуться прямым преследованиям невелик. Другое дело, что у культурной, научной, правозащитной среды, имеющей зарубежные связи, постоянно сжимаются возможности для независимой работы — режим постепенно подчиняет эти сферы себе через контроль над финансированием. В итоге происходит элементарная утечка мозгов, и я считаю это одним из главных преступлений этой власти против страны. Сам очень надеюсь, что никуда уезжать не придётся, смогу на это пойти только в самом-самом крайнем случае опасности для жизни.

Вероятно ли, что силы, способные покончить с властью Путина, придут из-за пределов Росcии? Какова сегодня роль Киева в российской политике?

Если Путин решит продолжить свои внешнеполитические авантюры, которые уже привели к новой активизации НАТО в Восточной Европе, решит возобновить наступление в Украине или где-нибудь еще, тогда война, конечно, приведет к смене режима, как уже бывало не раз в истории. А пока позиция и риторика киевских властей скорее консолидируют режим в России — и даже тем, кто (как я сам и все мои товарищи и единомышленники), признает и осуждает агрессию России в Украине, все равно трудно симпатизировать и ориентироваться на прожженную олигархическую клику, оказавшуюся у власти в Украине, и её нацистских партнеров, трудно рассчитывать, что взаимная поддержка с ними поможет изменить что-либо к лучшему здесь, у нас.

В Чехии почти никто не говорит и не замечает, что в России через неделю состоятся выборы. Стоит ли ожидать от них чего-то? Возможна ли мобилизация оппозиции?

Вряд ли можно ожидать серьезную мобилизацию. Хотя в протестах 2011-12 гг участвовали разные слои, всё-таки мобилизация тогда случилась во многом из-за того, что окончательно рухнули долгие мучительные надежды столичной интеллигенции и бизнеса (в том числе тех, кто в 1999 приняли Путина как престолонаследника) на то, что в эту эпоху удастся заниматься своими делами, не приближаясь к политике. В каком-то смысле это был протест против собственных рухнувших иллюзий. Но наступившее в итоге разочарование ещё не прошло, партия власти ассоциируется с Путиным, Путин ассоциируется с какой-никакой стабильностью, миром внутри страны и национальной гордостью, поэтому по-прежнему имеет очевидную поддержку большинства. Впрочем, прогнозы прогнозами, а активисты, я считаю, должны быть готовы к любому развитию событий.

Существует ли сегодня в России какая-нибудь сила, которая может противостоять режиму? Кто сегодня представляет в стране оппозицию?

Есть формальная оппозиция — это партии, которые сегодня в Думе, и очевидно пройдут туда опять, у каждой из них есть свое место в архитектуре режима, который пока всё ещё базируется на т.н. «крымском консенсусе» — представлении о том, что любой, кто сомневается в правильности присоединения Крыма, является не просто политическим оппонентом, а врагом нации.

Обострение может быть связано с экономическими сложностями и тогда, с одной стороны, КПРФ, с другой стороны, либеральная оппозиция начнут серьезно конкурировать за влияние на протест. Задачей первых будет ввести его в умеренное русло и тем самым выторговывать для себя у администрации президента чуть больше возможностей (много возможностей им не нужно, они не знают, что с ними делать). Задачей же вторых будет по сути повторение трюка 90-х — протащить под общедемократической риторикой неолиберальную экономическую программу, снабжённую скорее всего еще и декоммунизацией и дебольшевизацией. «Мать моя — родина, я большевик», — есть такие строчки у нашего прекрасного поэта Есенина. Его, видимо, тоже придётся дебольшевизировать.

Всё чаще можно слышать, что единственная сила, которая сегодня сможет противостоять Путину — это КПРФ, у которой довольно много активных и критически настроенных сторонников и отделения во всех регионах. Какая сегодня позиция у этой партии по отношению к режиму?

КПРФ имеет умеренные социал-демократические, антинеолиберальные пункты в программе, при этом идеологически делает ставку на советскую ностальгию, на охранительство, национализм, культ имперской силы, православие как государственную религию. С помощью этого противоестественного сочетания, по-прежнему имеющего серьёзный электоральный потенциал, и договоренностей с Кремлем КПРФ сохраняет свое место в структуре власти, понимая, что любое радикальное изменение либо уничтожит партию, либо сметёт ее истеблишмент. Какие-либо попытки здоровых сил, искренних людей изменить что-либо внутри партии приводят к чисткам, многие кандидаты от партии на выборах — бизнесмены и карьеристы, не имеющие с левыми ценностями ничего общего.

Но левая и социал-демократическая программа всегда сочеталась с передовой светской, культурной и гендерной повесткой. Невозможно выступать против уничтожения образования и одновременно за криминализацию абортов. Такой радикальный антимодернизм превращает не столько дряхлеющее КПРФ, сколько близкое к ней по направленности «военно-промышленное» лобби во власти — предлагающее протекционизм в экономике, «традиционные ценности» в культуре и имперскую экспансию во внешней политике — не просто в реакционную силу, а в этакую протонационал-социалистическую модель, подразумевающую подавление любых меньшинств, рабочих, интеллигенции во имя неких задаваемых сверху «национальных интересов».

Что из себя представляет левое движение в России? Вокруг чего собирается? Что сегодня делать левым в стране?

У левых, как всегда, сложная задача — не склоняясь ни к либеральному, ни к сталинистско-патриотическому тренду, формировать третий путь, ориентироваться на диссидентов из обоих лагерей, на недовольных экономической деградацией, на думающую своей головой молодежь.

Важно, с одной стороны, не воспроизводить нечто похожее на сталинистскую теорию социал-фашизма, которая в свое время вбила клин между германскими коммунистами и социал-демократами, что привело к победе нацизма. У нас нет ни нормальных коммунистов, ни нормальных социал-демократов, ни нацистов как массовой силы, но когда любая критика СССР, в том числе с умеренно левых или леволиберальных позиций, объявляется пособничеством либеральной олигархии и «либеральному фашизму» — в этом есть что-то тревожно знакомое. С другой стороны, мы имеем жесткий элитизм, а часто и социальный расизм у части антипутинской оппозиции, которые видят в Путине не просто умело маневрирующего, спекулирующего и отвечающего на множество разных запросов правого политика, а прямого транслятора неких страшных плебейских энергий.

Я думаю, что режим, строящий свою легитимность на бесконечном отделении своих от чужих, ведет общество, страну к распаду или к той или иной форме фашизации. И единственная защита — это условный консенсус, если хотите, фронт, состоящий из достаточно разных сил (от умеренных гражданских патриотов до социал-либералов, социал-демократов, и, конечно, нас, крайне левых), разделяющих базовую антинацистскую и антинеолиберальную повестку, но борющихся, конечно, каждая за свою собственную. Одна из задач левых — намечать контуры такого исторического блока, ну и формировать силу, способную сыграть в нем серьезную роль. Сотрудничать с профсоюзами, группами социальных активистов, правозащитниками, привлекать симпатизирующих нам экспертов для составления полноценной антинеолиберальной программы, сводить их на одних площадках с активистами, чтобы было кому бороться за эту программу на улицах.

Три года тому назад, в ходе выборов мэра Москвы кандидаты использовали риторику, направленную против трудовых мигрантов из Северного Кавказа и Средней Азии. Сегодня экономическое состояние России куда хуже. Продолжается ли борьба против мигрантов, или после Крыма и Донбасса она уже не актутальна?

Антимигрантская тема используется и будет использоваться дальше, причём как режимом и его отдельными кандидатами, так и оппозицией. На недавнем, организованном оппозиционными либералами митинге против т.н. закона Яровой (усиление контроля за частными лицами в Интернете) участвовали не просто правые, а люди, открыто называющие себя национал-социалистами. Тактикой одной из оппозиционных партий, участвующих в выборах, партии «Парнас», стало совмещение либеральных и националистических кандидатов. В итоге организацию поддерживают уже самые отъявленные ультраправые головорезы. Кстати, после некоторого затишья, связанного с крымской истерией, снова активизируются уличные ультраправые — повысилось число нападений на мигрантов. Уличные нацисты хорошо чувствуют сигналы, подаваемые истеблишментом — в том числе оппозиционным.

Многие люди в Чехии видят в современной России альтернативу гегемонии США, Германии и глобального неолиберализма. Насколько это оправдано?

Россия не представляет никакой альтернативы неолиберализму, ей правят люди, которые следуют всем неолиберальным рецептам, слегка адаптируя их под местные реалии. Образование коммерциализируется, в бесплатных школах происходит слияние классов, увеличивается численность, нагрузка на учителей, понятно, как это отражается на уровне образования. Бесплатный сектор медицины сужается, врачи вынуждены работать в нескольких местах одновременно, время приема у терапевта — 15 минут… Получить бесплатную помощь работающему человеку всё сложнее, государство целенаправленно вытесняет пациентов в коммерческий сектор. Повсеместная практика увольнений и сокращений, срочные договоры, начинается террор со стороны банков по отношению к должникам, всё больше разговоров о необходимости лишения малоимущих права собственности на квартиры и так далее. Все это сопровождается агрессивной антимодернистской риторикой, все больше государственных постов занимают люди с откровенно мракобесными, антинаучными взглядами. Такова российская «альтернатива» сегодня.

Понятно, на чем основан позитивный образ Путина в Европе — людям, которым всё новые и новые степени экономической, социальной незащищенности скармливают вместе с (вообще-то прогрессивной) повесткой толерантности и гендерной эмансипации, кажется, что сильная государственная рука плюс защита традиционных ценностей и традиционных сообществ — это то, что нужно. И путинский режим пользуется этим, вкладываясь в пропагандистские СМИ, поддерживая ультраправые (и даже немного ультралевые) организации, выступающие против ЕС.

В перспективе Россия, конечно, могла бы стать частью мировой антинеолиберальной оси, контактируя с разными силами в мире (от сторонников условных Корбина и Сандерса до латиноамериканских левых режимов), по-настоящему поддерживая бывших партнеров по СССР, связи с которыми — экономические, культурные, родственные — никуда не деваются. Но для этого надо а)отказаться от структурного неолиберализма внутри; б)отказаться от агрессивной внешней политики, которая настраивает против нас даже прежде дружественные или нейтральные государства; в)отказаться от смехотворных претензий на глобальную духовную миссию, прекратить учить своих собственных и чужих граждан, с кем им нужно спать и каким образом, и сколько детей при этом должно родиться.

Текст: Vojtěch Boháč
Публикация на чешском.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *